История мыши-оборотня

В некой богатой семье был сын, и когда исполнилось ему двадцать лет, родители его женили. Жена была пригожа и хороша собой, и он полюбил ее страстно. Но едва миновало полгода после их свадьбы, отец сказал сыну:

- "Не учась во младости, что станешь делать в старости?" Ты сейчас в самом цветущем возрасте, полон здоровья и сил. Не пора ль тебе взяться за учение и усовершенствовать свой дух! Ведь, предаваясь одним лишь утехам супружества, ты попусту растрачиваешь время; не упускай его - после раскаешься, да будет поздно. Отправляйся-ка, сынок, в дальние края и займись книжной премудростью; а иногда ты сможешь гостить дома.

Поняв правоту отца, юноша тотчас простился с семьей и вместе со старым слугою отправился в дальний путь на поиски ученого наставника. Нежная и заботливая жена тихо сказала ему на прощанье:

Супружеская любовь - на долгие годы, а не на денек-другой. Вы идете в далекие земли учиться. Если вам повезет и вы отличитесь на испытаньях, этим вы, перво-наперво, прославите отца с матерью, а потом порадуете меня с детьми. Прошу вас, забудьте на время о вашей любви ко мне, старайтесь лишь преуспеть в науках. И не тревожьтесь: я позабочусь о том, как родителей ваших почтить и уважить, выбрать им лучший кусок, приветить их поутру и утешить вечером.

С отъездом мужа жена принялась всячески ублажать свекровь со свекром; послушная и любезная, не навлекала она на себя и тени их неудовольствия. Так прошло полгода. И вот однажды ночью видит она; муж перелезает через ограду и входит в ее опочивальню.

О супруг мой, - удивилась женщина, - отчего вы приходите так поздно? И хорошо ли, вернувшись издалека и не поклонясь отцу с матерью, торопиться сразу к жене! Утром они обо всем узнают и возмутятся: дескать, любовные ласки для вас выше сыновнего долга и ничему вы не научились в чужих краях; а обо мне скажут, будто я думаю только о плотских утехах.

Милая супруга, - отвечал муж, - очень я по тебе соскучился и давно уж хотел вернуться, да все боялся родительского гнева. Поэтому я сегодня, едва дождавшись ночи, украдкой явился к тебе и уйду с первыми петухами. Держи мой приход в тайне.

Жена промолчала. Укрылись они под одним пологом и отдались страсти. С первыми петухами муж встал и вышел из опочивальни.

На другую ночь он явился к ней снова.

Я ведь знаю, вы учитесь более чем в двух днях пути от дома, - сказала жена в изумленье, - как же вы успеваете возвращаться обратно?

Откроюсь тебе во всем, - отвечал ей муж, - ради тебя я сменил место ученья и проживаю теперь лишь в десяти замах от Дома. Но чтобы видеться с тобой без помех, я утаил это от родителей.

Жена очень любила его и более ни о чем не расспрашивала. Так миновало еще полгода. О тайных их встречах никто не догадался, но красота жены с каждым днем увядала, словно ее подтачивал скрытый недуг.

Родители мужа, видя, как невестка их чахнет от тоски, посоветовались и сказали:

Молодые супруги, живущие в разлуке, заслуживают состраданья. С тех пор как сын наш уехал, прошел ровным счетом год. Невестка - ничего не скажешь - почтительна и прилежна, но у нее болезненный вид и в глазах - печаль. Поэтому мы отправляем сыну письмо и разрешаем ему приехать. Пусть погостит с месяц дома, порадует родителей, - мы ведь и сами глаза проглядели, стоя в воротах у прохожей дороги, - а там и жену утешит, одинокую на супружеском ложе.

Итак, отец отправил сыну письмо. Сын испросил разрешения у своего наставника и без промедленья пустился в путь. На другой день, в полдень, он добрался до дома и тотчас прошел в родительские покои. Отец стал первым делом расспрашивать его об успехах в ученье. Сын отвечал толково и без запинки, чем несказанно обрадовал старика. Кликнул отец невестку и, со смехом показывая на сына, сказал:

Ну-ка, невестка, взгляни на своего мужа да на его слугу! Видишь, как поистрепалось их платье и волосы разлохматились. Что же ты не торопишься подать супругу чистую одежду, не согреешь воду - умыться с дороги?

Невестка с поклоном повиновалась.

Вечером вся семья сошлась за веселою трапезой, и было там немало выпито и съедено. Лишь поздней ночью сын, с позволенья родителей, удалился в опочивальню.

По-прежнему ли батюшка твой и матушка в добром здравии? - спросил он, присев рядом с женой.

Но она промолчала. Тогда он сказал шутливо:

- "Не сравнить новобрачных с супругами, что встретились после долгой разлуки". Знаешь ли, по какому случаю это сказано?

Жена опять ничего не ответила.

В "Книге песен" говорится:

"Этот вечер - не знаю, что это за вечер сегодня? Я тебя увидала - собою прекрасен мой милый".

Разве наши с тобою чувства не созвучны древним стихам?

Жена и на этот раз промолчала. Помедлив, муж легонько погладил ее по спине:

С того самого часа, как я оставил родной кров, я, говоря словами поэта, "у петушиного окна в ночи безмолвной разворачивал свитки книг", и знания мои умножались день ото дня. Уподобился я бедному мудрецу, который, не имея светильника, читал книги в сиянии белого снега, просветляя свой дух, и добродетели мои с каждым днем укреплялись. Постиг я, что старое изречение: "Отец и мать, возлюбя свое чадо, пекутся о будущем его на долгие годы вперед", - по справедливости относится и ко мне. Пребывая вдали от дома, я был твердо уверен: ты всегда воздашь родителям должное, - и был покоен. Однако, едва вспоминал я нашу опочивальню, сердце мое загоралось страстью, и в мечтах я уносился к тебе. Послушай, какую сложил я песню:

"По ком на чужбине тоскую и ночью и днем? Любовь неизбывная в сердце моем, вовеки моя неизбавна тоска! Кого я зову? Кто мне видится издалека? Печаль, словно горный хребет, высока, любовь - словно туча, плывущая вдаль. Неужто тебе, о любимая, вовсе не жаль Страдальца, в чьем сердце гнездится печаль? Скажи, вспоминаешь ли ты обо мне? О ком день и ночь я печалюсь в чужой стороне? Не в силах забыться я даже во сне, все яства безвкусны, все яства пресны. Тревожны осенние ночи и полдни весны. Вдали от тебя, от родной стороны мгновение - как нескончаемый год. О Небо! Зачем ты послало нам столько невзгод? Неделя одна за другою идет; мне рыба и гусь не приносят письма. Второй уже год я тоскую, подумай сама! В жилище моем одиночество, тьма, возлюбленной нет; и, тоскою сражен, Томлюсь, как томились влюбленные давних времен".

Но жена по-прежнему не отвечала.

В песне "Боевая колесница", - сказал разгневанный муж, - супруга, оставшись одна, от тревоги не спит по ночам. В песне "Возвращение из похода" жена, разлученная с супругом предается тоске и горестно вздыхает. Любящие сердца страдают в разлуке, - так бывает со всеми, и этому тьма примеров. Отчего же, скажи, я по тебе истомился, а ты со мной так холодна? Трижды я обращался к тебе, и трижды не ответила ты на мои слова. Что это значит? Взгляни на горлицу, как кричит она в дождь, призывая солнце, ибо только при солнечном свете может встретиться со своим любимым. Если уж птица, малая тварь, выказывает подобную силу чувства, то человек тем более должен хранить верность своей любви. Или сердце твое переменчиво, как листок, что поворачивается, куда ветер дует, и ты, как говорят: "Одного провожаешь к воротам, а другой уже к двери твоей в паланкине спешит"? Есть еще и старинное присловье:

"Проводит супруга - и тут же замену найдет: к чему тосковать ей всю ночь напролет? И ночи одной в одиночестве не проведет".

Оно ведь словно про тебя придумано.

Широко раскрыв глаза от изумленья и гнева, жена воскликнула:

Для чего вы городите весь этот вздор?! Не прожили мы в разлуке и полугода, как вы, тайком от отца и матери, перебрались поближе к дому. По ночам вы лазили сюда через ограду и с первыми петухами уходили, крадучись, в притворенную дверь. Вспомните, сколько раз встречались мы за это время! К чему же теперь болтать о тоске и разлуке? Я любила вас, жалела, боялась за вас, потому и сдержала свое обещанье и никому не открыла нашей тайны. А вы здесь наговорили великое множество слов, весьма для меня обидных и оскорбительных. Униженная вами, как я стану глядеть в лицо вашим родителям, да и своим родителям тоже?

Вот уже второй год тому, как я и в глаза тебя не видел, - вскричал муж, - старый слуга подтвердит, что я говорю чистую правду. Да разве это похоже на меня - втихомолку менять наставника или лазить в собственный дом через ограду? Не иначе, у тебя гащивал какой-то развратник, прикинувшийся мною, а ты, обознавшись в ночной темноте, да и сама лишившись от похоти разума, с немалой, как видно, охотою раскрыла ему объятья. И ты, ничтожная, смеешь говорить мне, будто он - это я!

Жена заплакала и сказала:

У кого, как не у вас, красный шрам на шее и черная родинка в ухе, словно зернышко риса? Голос, подобный звону кханя и губы, как киноварь? Кто другой ростом не выше и не ниже вас, дородством и статью - вылитый вы? Не я ли своими руками сшила белые ваши порты и платье из тонкого шелка? Как же я могла обознаться? Ваш шелковый веер и красный платок - не мои ли подарки, как же мне было ошибиться? Не далее как позапрошлой ночью вы разделяли со мною ложе и говорили так сердечно и нежно? Я ясно все помню. И вы еще смеете говорить, будто я спутала вас с кем-то?

Родители мужа услышали плач, прибежали и давай допытываться, что случилось. Невестке же, оскорбленной мужем, злость ударила в голову; обливаясь слезами, стала она кататься по земле и, позабыв приличия, рассказала о ночных делах все, как было.

Если то, что наговорил здесь супруг мой, правда, - заключила она, - значит, я не только нарушила супружескую верность, но и запятнала доброе имя семьи. Как мне жить теперь дальше?! Как глядеть вам в глаза?

Тут она стала биться головой о колонну, желая лишить себя жизни. Свекор со свекровью и муж бросились утешать ее и уговаривать ласковыми словами. Наконец она пришла в себя.

Родители, поразмыслив, сказали сыну:

С того дня, как ты отправился на ученье, жена твоя была нам во всем послушна, добродетельна и хранила верность тебе. Если и обольстили ее, то только обманом. Странно, однако, другое, ведь мы за полгода ничего не заметили! Уж не злой ли дух или оборотень, пленившись ее красотою, повадился к ней? Возвращайся назад и продолжай ученье, а мы попытаемся заклятьями и амулетами его одолеть.

Сын послушался их и через месяц вместе со старым слугой вернулся к своему наставнику. Свекровь шепнула невестке:

Ночью, как только он явится, хватай его и держи покрепче, а сама - кричи что есть мочи, зови нас на помощь.

Когда на третью ночь старики услыхали крики невестки, они тотчас вскочили с постелей и подняли на ноги всех домочадцев и слуг. Прелюбодея схватили и привязали к колонне. Утром родители пришли поглядеть на пленника, и видят: он как две капли воды похож на родного их сына. Невестка подтвердила: точь-в-точь ее муж. Родичи, близкие и дальние, все в один голос признали: он - отпрыск их семейства. В конце концов отыскался меж ними некий умник и сказал:

Надо послать человека туда, где учится ваш сын, и узнать, вернулся ли он. Только так мы установим, самозванец ли это или подлинно ваше дитя.

Отец так и сделал.

На другой же день сын получил его письмо и вместе со старым слугою заторопился домой.

Мать с отцом, родня и невестка, глядя на того и другого, только даром глаза проглядели: вместо одного человека перед ними стояли двое, и оба на одно лицо. Двойников тотчас отвели к уездному начальнику, чтобы тот рассудил, который из двух - оборотень. Начальник в этом деле разобраться не смог и переслал их к наместнику. Но и наместнику оказалось оно не под силу, и потому направил он всех ко двору, отписав особый доклад.

Узнав об этом, Мы решили сами устроить дознание. Мы приказали страже снять с них одежды и выяснили: не только лицом, но и телом они похожи во всем, даже щербинки от оспы и родимые пятна в самых сокровенных местах были у них одинаковы.

Один из приближенных Наших сказал:

Днем надобно вывести их на яркий солнечный свет, а ночью - осветить фонарями; тот, у кого не окажется тени, и есть оборотень. Позвольте их испытать, вреда здесь никакого не будет.

Прибегли Мы и к этому средству, увы, все было напрасно! Наши придворные, тщетно изыскивая способ разрешить сие престранное дело, впадали в отчаяние. И тут наполнили Наше сердце гнев и досада:

"Ежели Мы, государь и повелитель, не рассудим своим судом этого дела, то у родителей появится сын-оборотень, а у супруги - еще один муж, порожденье нечистой силы. К тому же, если дело оставить без последствий, оборотень снова примется за свое".

Воскурили Мы благовония светлейшему духу Фу-донга и попросили его о помощи. Едва поднялись к небу клубы пахучего дыма, слетел к Нам дух в образе юноши и сказал:

Оборотень этот не кто иной, как старая мышь. Прожила она на свете несчетное множество лет и стала кровожадным чудовищем, ибо нет такой твари, плоти которой она б на своем веку не отведала. Она не боится ни огня, ни воды, и никакие заклятья и амулеты изгнать ее не в силах. Оборотни вроде этой старой мыши искусно принимают сотни разных обличий; их способности к превращениям с древнейших времен и по сей день не имеют себе равных. В Китае, к примеру, при династии Сун подобная мышь оборотилась самозванным императором Жэнь-цзуном. И сам Бао-гун, разбиравший их тяжбу, не смог уличить оборотня. Пришлось обращаться к его величеству Самодержцу Нефрита и почтительнейше просить у него на время кота с яшмовыми глазами; то гда только мышь лишилась своей волшебной мощи, предстала в подлинном своем естестве и пала от кошачьих зубов. Увы, сейчас в Небесном дворце очень много книжных хранилищ, кот с яшмовыми глазами стережет их, и залучить его будет трудно. Но ради вас, государь, я попытаюсь сокрушить оборотня чудесным мечом.

Он начертал на листах бумаги два магических знака и велел прилепить их на спины обоим юношам, чтобы оборотень не сумел убежать.

На другой день Мы приказали вывести юношей на Драконий двор и поставить лицом друг к другу. Вдруг все вокруг заволокли густые черные тучи, и посреди двора что-то сверкнуло, будто упала молния. Через мгновение небеса прояснились, и Мы увидали пятицветную мышь с усами, белыми, как снег, и висячими когтями на всех четырех лапах; весила она никак не менее тридцати канов. Уткнувшись головой в землю, она подыхала; черная кровь ее изливалась сквозь все семь отверстий. А рядом как ни в чем не бывало стоял юноша.

Стражники, приставленные к ним, содрогнулись от ужаса.

Мы же, подняв лицо к небесам, возблагодарили духа, после чего приказали сжечь мертвую мышь и пепел ее выбросить в реку.

Супруга того юноши из богатого дома еще более года принимала лекарства, прежде чем окончательно исцелилась от зловредных последствий общения с мышью-оборотнем.

Нравоучение мужа с Южных гор. Чересчур долгий век любую тварь превращает в оборотня. Однако с древних времен и доныне обезьяны, лисы и мыши хитрей и злокозненней прочих. Впрочем, обезьяна по природе своей способна и к добрым делам. Так, Сунь У-кун, служивший некогда конюшим у Самодержца Нефрита, за шутки и забавы свои, превысившие всякую меру почтения и приличия, был заколдован и сослан на землю, где через пятьсот лет исправился и вернулся опять на стезю добродетели. Вместе с Танским монахом совершил он паломничество в Тхиен-чук, побывал у Будды Татагаты и получил от него в дар более восьми десятков священных свитков. По сей день ставят в пагодах статуи Сунь У-куна в образе человека с обезьяньей головою и поклоняются ему; чудесам его нет конца. Лисы, хотя и злобны, все ж не доходят до того, чтобы менять свой облик и прелюбодействовать с человеческими женами. Зато еще в эпоху Весен и Осеней мышь трижды тайком прогрызала рога жертвенных буйволов. Выедая глаза у покойников, она становится мышиной царицею и разгуливает по ночам, укрываясь на день в потаенных глухих местах. В Китае при императоре Сунской династии Шэнь-цзуне мышь родом из Цзинь-лина поменяла старые своды законов, вызвав мятежи и возмущения. А после клика Цай Цзина и Тун Гуаня, пользуясь обстоятельствами, ввергла династию Сун в ничтожество, и она потеряла трон. Изречение: "Без длинных клыков наши стены насквозь прогрызает", - показывает вредоносность мышиного племени. Другое изречение: "Ты ль собирала зерно, что пшеницею нашей живот набиваешь", - показывает, сколь велика мышиная жадность. Поэт в стихах упоминает мышь лишь для того, чтоб сравнением с нею осмеять и унизить никчемного человека. А Су Дун-по непотребство мышей выносит даже в названье одной из своих од. В сундуках мышей постоянно подстерегают оставленные людьми мышеловки; если же мыши превращаются в перепелок, люди их ловят сетями; из нор в основаниях жертвенников мышей выкуривают дымом; в полях поклоняются Духу - повелителю кошек, дабы те их сожрали. Тварью, обреченной на истребление и гонения от рода людского, во все времена была мышь. О мышь, мышь! Отчего ты столь зловредна и скрытна? Почему нрав твой так отвратителен?

Есть такая очень старая "французская диета" - на завтрак секс, на обед кекс, на ужин секс... если не помогает - мучное исключить.
Для того, чтобы разнообразить "немучное" - можно купить "Камасутру" и изучать ее постранично вместе с мужем:-) 32 варианта наберутся определенно! :-)))
Ну а кроме того
1. Поспать
2. Залезть в интернет
3. читать что-нить не сильно умное (можно и "любовные романы, усыпляют хорошо), свернувшись в клубок под пледиком
4. Ванна горячая и ароматическая соль - каждый раз какой-нить другой аромат.
5. "почеши мне спиииинку!"
6. Устроить "почти японское чаепитие" - без конфет/печений, просто душистый, очень высокого качества, по всем правилам заваренный, чай пить меееелкими глотками, растягивая удовольствие. Конечно же БЕЗ сахара!
7. гулять-гулять-гулять, лучше со смыслом, например, с фотоаппаратом наперевес:-) Ну или с компанией.
8. старательно и осторожно расчесывать волосы щеткой... лучше, конечно, если кто-нить другой это делает!
9. устроить себе "дегустацию ароматов" - например, духов:-) можно в парфюмерном магазине! :-)
10. поплескаться в термальном бассейне. Лениииво так.
11. Покататься на велосипеде
12. Замесить и испечь новогодние коврижки:-))) Есть их все равно можно тока через 3 недели, но через 5-6 недель - куда вкуснее. Кстати, коврижки можно потом не есть самой, а подарить на НГ/Рождество НЕхудеющим:-)
13. Вязать что-нибудь из мягкой, пушистой пряжи...
14. Покататься с горки на санках (фиххх с ними, со зрителями! Пусть завидуют! ;-)
15. Горячий душ. Не ванна, а именно душ!
16. Массаж
17. Самомассаж ног с помощью "роликовых массажеров" - ну, это такие цилиндры с пупышками, которые нужно катать по полу ногами
18. КотЭ у меня нету, но если бы была - то на колени ее и гладить, чувствуя мурррчание под руками:-)
19. Вспомнить детские навыки и попрыгать со скакалкой:-)
20. Сходить в салон красоты и отдать свою голову в руки мастера - с мытьем, массажем, питательной маской для волос... ну и что там еще надо для полного счасться:-)
21. Поиграть в снежки
22. лечь поуютнее, закрыть глаза, включить подходящую музыку (когда-то это была пластинка "Испанская музыка эпохи Возрождения, гитара" - жалко, осталась дома у мамы...) и слушать, слушать, слушать... пока не закончится сторона пластинки. Потом - по желанию - или дремать дальше, или перевернуть пластинку, или встать и заняться каким-нить другим удовольствием:-)
23. Пойти на экзотическую банную процедуру (хаммам, например)
24. Ходить босиком по кромке воды на пляже
25. качаться в гамаке, лежа:-)
26. мять в пальцах пластилин... ну или гончарную глину... очень приятные ощущения! :-)
27. Поуютнее пристроиться рядом с мужем - и пусть он дальше смотрит свой любимый "крими" по телевизору, главное, чтоб спинку грел и вкусно пах! :-) Закрыть глаза и расслабиться, спать необязательно! :-)
28. Сделать ванночку для рук и мееедленно, с чувством, намазать каждый пальчик отдельно приятно пахнущим кремом... массировать пальчик за пальчиком...
29. Перебирать бусинки разного размера/формы/материала, засунув обе лапы в коробку с бусинами... :-)
30. Потискать чадо, пока оно не сбежит! :-)
31. погонять по глухим дорогам на любимой машине! :-) Канефна, не на всякой машине это возможно... но мы же должны "придумать", а не "осуществить"? :-)))
32. сидеть в комнате с выключенным электрическим светом и смотреть если не на огонь в камине, то хотя бы на пламя свечи... :-)))
33. Просто упасть в сугроб и в нем валяццо от души, тоже как в детстве! :-))) 12.12.2012 20:09:28, Хомяк Абрикосовый

1 0 -1 0

Согласно киренаикам, существовало два состояния души: боль и наслаждение. Неудивительно, что все человеческие стремления направлены на достижение второго. Наслаждение есть суть конечного и единого блага, причём, для достижения последнего ещё в античности хороши были все средства, включая как прекрасное, так и безобразное.

Телесные наслаждения полагались превосходящими духовные по причине большей силы и первичности. Зигмунд Фрейд определяет телесное удовольствие какглавный естественный регулятор психических процессов. Телесное, сексуальное, наслаждение является наиболее доступным. Сексуальность в раннем возрасте - по Фрейду - суть автономности: индивид независим от окружающих, однако в процессе взросления и, как следствие, социализации, он всё более ограничивается, подстраивается под рамки общественного мнения, принятых норм и т.п.. Общество выдвигает личности определённые требования, призванные остановить её естественное стремление к удовольствию. Можно сказать, что наслаждение в некоей мере противопоставлено обыденности. Предающийся наслаждению суверенен, свободен от каких-либо обязательств перед социумом, хотя наслаждение его уже в большей степени носит печать рациональности, реальности. Удовольствие несколько отодвигается, отсрочивается, уменьшается, но, вместе с тем, обретает и некую надёжность.

В Античности тело человека представлялось проекцией великого космоса - микрокосмом. Для равновесия системы, регуляции жизненного баланса организма полагалось делать то, что велит тело. Наслаждение выступает в роли заместителя недостатков.

Фуко в Истории сексуальности говорит о побуждениях к сдержанности ссылаясь на упоминания в первых текстах античности, причём рефлексия сексуальной строгости сопровождается не ужесточением кодекса запретных актов, а в первую очередь, жёсткостью по отношению к себе, то есть развитием тех внутренних связей с самим собой. Секс, вопреки устоявшемуся мнению скорее даже интровертен, нежели экстравертен. Он предстаёт не как пустая форма, а форма, заполненная содержимым определённых эстетических ценностей. Секс и фасцинус в частности подвергаются множеству трансформаций, сакрализуются. Отличительная черта античной культуры, если можно выразиться, пропитка сексуальным подтекстом всех сфер жизни. Секс есть движущая, живая сила, но одновременно и смерть. Всё это, естественно, обусловлено самим характером аграрного общества. Блаженство, как и жизнь, не может длиться вечно. Любое человеческое наслаждение эфемерно. Тело требует новой и новой «подпитки», однако со временем пресыщается и тогда возникает необходимость в чём-то совершенно ином.

Над всем действует закон Эроса и Танатоса. Они живут в некоем симбиозе, они вплетены друг в друга. Сквозь призму этого рассматривается и сексуальное наслаждение. У Киньяра секс представлен как нечто, подобное смерти. Это, в какой-то степени, риск. Риск умереть. Сексуальное желание повергает человека в оцепенение. Любовная схватканосит элементборьбы жизни и смерти. « Недавнее счастье бесследно тает в любовных объятиях. В самой совершенной любви, в самом безграничном счастье таится желание, которое внезапно все низвергает в пучину смерти. Яростное наслаждение оргазма вдруг сменяется печалью, которую даже не назовешь психологической. Это изнеможение внушает страх. Бывают абсолютные слезы, которые сливаются воедино. В сладострастии кроется нечто близкое к смерти. »

Ни одно телесное желание не сопоставимо с сексуальным. Оно - всё. Ни жажда, ни голод не могут мучить человека так, как вожделение. «Эпикур говорил, что эротическое наслаждение является для нас критерием всех прочих радостей. Сексуальный акт делает макрокосмический порядок несокрушимым.» Жизнь выражается в смерти, жар -в угасании, совокупность всех желаний и стремлении в одном сексуальном блаженстве. Смерть фасцинуса - ментула. Снова прослеживается онтологическая бинарность: потенция(жизнь) - импотенция(смерть). Обнажённость женщины и мужчины нетождественна, поскольку женские гениталии скрыты, в то время как мужские выступают, отсюда фасцинус есть выражение мужского естества, властитель, сила. В фаллосе сосредоточена жизнь, и эякуляция мыслится как её наивысшее выражение.Киньяр пишет: «Коитус — источник живого тела — есть и конец живого тела в его наивысшей точке здоровья. Именно в нем жизнь представляет человеческое тело в совокупности, именно в нем Est превращается в Sum .»

Выражения мужской и женской сексуальности - пенис и груди и ягодицы соответственно - уязвимы. Люди «заботливо охраняют эти свои органы, подверженные непрерывным метаморфозам». С этим связано ношение женщинами тугих повязок, сдерживающих грудь. Страх лишиться маркеров сексуальности вполне оправдан: половые признаки есть не только выражение естества, но также индикатор силы. Сюда также относится боязнь мужчины потерять потенцию. Киньяр указывает на то, что римская сексуальность носит сперматический характер. И снова секреции мужчины и женщины не идентичны: мужской эякулят предстаёт чем-то таинственным. Эякулировать значит «истово, почти набожно удовлетворять вожделение, которое чужая красота зажгла в твоем теле.»

Лишиться потенции - подвергнуться сглазу. Греки вообще уделяли большое внимание глазам, взгляду. Ему придавались подчас мистические значения. Он мог убивать, сражать наповал. Взгляд, полный желания,- тот же взгляд Медузы Горгоны. Ему соответствует мрак ночи. Он завораживающ, таинствен, способен пробудить желание, довести до исступления. Взгляд томящегося на любовном ложе - взгляд пассивности, взгляд обречённого, умирающего. Взгляд-фасцинус - проникающий под покров запретного. Мужской взор пронизывает женщину, поэтому часто оскопление у древних стояло в ассоциативном ряду с ослеплением. Нагота также представляется чем-то зловещим и пугающим. Здесь и миф о Тересии, ослепшем от увиденной сцены первого соития, и взгляд Дианы, застигнутой обнажённой, превращающий человека в оленя. Неприкрытая сексуальность подобна яркому свету солнца - выжигает глаза. Отсюда секс - нечто интимное, скрытое от чужих глаз, кроющееся в супружеских покоях. Ложе - то место, где стоит отбросить всякий стыд. « Там бедра твои должны стать опорою бедрам твоего любовника. Там язык мужчины раздвинет твои пурпурные губы. Там тела измыслят всевозможные способы любви. И пусть усилия ваши, ведущие к наслаждению, заставят трещать дерево кровати. Лишь потом накинь на себя одежды. Лишь потом сделай испуганное лицо. Лишь потом стыдливость твоя будет отрицать твою распущенность. Я не требую от женщины, чтобы она была стыдливой. Я лишь прошу ее казаться стыдливой. Никогда не нужно признаваться в содеянном. Вина, которую можно отрицать, — не вина. Что за безумие — вытаскивать на свет божий то, что было скрыто в ночи?! Что за безумие — рассказывать вслух то, что делалось тайком?! Даже продажная девка перед тем, как отдать свое тело первому встречному римлянину, закрывает дверь на задвижку.»

Наслаждение, буйство страсти, сплетение тел любовников скрыты под пологом кровати. Это изощрённое уничтожение друг друга, спрятанное от посторонних взглядов. Эротические же изображения есть ничто, они лгут, они насквозь фальшивы. Истинное наслаждение не знает взгляда. Сцена соития «не-представима», потому что не может быть представлена человеку вне, он сам выступает в роли её живого участника.

Совокупляясь, любовники словно стремятся слиться воедино, стать единым телом, но « ни один из них не может забрать у другого тела ни единой частички». Они будто пытаются забрать друг у друга жизнь, но их борьба неминуемо ведёт к угасанию/оргазму/смерти. Обездвиженные, лишившись жизненной энергии, они вновь возобновляют эту не имеющую конца битву, битву за недостижимое. Однако именно эта борьба и даёт наслаждение - «ощущение жизни», наполяющее и объединяющее душу и тело. Эпикур говорит об удовольствии (voluptas ) как об ощущении, способном приблизить человека к божественному, сделать его чем-то большим, чем просто «комбинация атомов». Телесное наслаждение хоть и не даёт бессмертие, но дарует « ощущение высшего «я».

Точка отсчёта,начало, человеческой жизни есть «спазм наслаждения». Сексуальное влечение - примат, «это единственная и последняя цель, к которой нас влечет наше тело».

Киньяр указывает на два пути, предлагаемых мужчине по овладению женским телом: насильственный (praedatio ) или же гипнотический. Второй - запугивание - есть рудимент предчеловеческой животности. Гипноз - животная техника жестокости. Так хищник запугивает свою жертву, повергая её в состояние подчинения, пассивности. Один из партнёров входит в подчинение, но и сам агрессор - активный - неминуемо следует к оргазму, и тем самым сам становится пассивным.

Фуко приводит анализ Галена, рассуджающего об aphrodisia как вечности, бессмертии, проявляющемся в размножении и продлении человеческого рода. В трактате «О назначении частей человеческого тела» Гален рассуждает о препятствии замыслу природы, состоящему в создании бессмертного предмета, однако материя человеческой плоти, как то: мясо, кости, артерии, вены и нервы - была несовершенной, а отсюда вытекла и невозможность сотворения вечного существа.Чтобы как-то исправить ошибку, природа наделила человека чрезвычайной силой, dunamis .

«Стало быть, мудрость демиургического начала в том и заключалась, что хорошо зная субстанцию своего творения, и, следовательно, его пределы, оно изобрело этот механизм возбуждения, это «жало» страсти, под воздействием которого даже те живые существа, что, по причине ли своей незрелости, по причине ли неразумия (aphrona ) или же по причине несознательности (aloga ), не в состоянии понять, в чем состоит истинная цель природной мудрости, вынуждены осуществлять ее на деле.»

Гален обосновывает принцип тождественности мужской и женской анатомии: «Выверни наружу органы женщины или выверни и сложи внутрь таковые мужчины, и ты увидишь, что они совершенно сходны друг с другом». Он также допускает возможность семяизвержения у женщины, с разницей в том, что «здесь выработка данного «гумора» не отличается завершенностью и совершенством, - чем и объясняется подчиненная и второстепенная роль женщин в формировании плода». Гален отрицает, что наслаждение, связанное с деятельностью половыхорганов, выступает в качестве мотива к совокуплению. Однако не отвергает того, что природа-творец заложила в человека страстность, раскрывающуюся в половом акте, и являющуюся «следствием функционирования механизмов тела». Таким образом, «желание и удовольствие являются прямыми следствиями анатомического строения и физических процессов.» Боги - по мнению Галена - внушили человеку страстное желание, выливающееся в половой акт с целью наслаждения, соответственно расположив органы и материю для его достижения. Следовательно, удовольствие является не просто наградой, а желание не только лишь душевным аффектом. Это элементарная механика человеческих тел - «суть следствия давления и внезапного извержения». Скрытый механизм сего действа - ряд порождающих наслаждение факторов, накопление «разогретых серозных жидкостей», которые, по мере накопления, вызывают «щекотку и приятный зуд» в местах сосредоточения. «Следует также принимать во внимание и теплоту, особенно ощутимую в нижней части [тела], главным образом в правой половине [живота], по причине близости печени и множества отходящих от нее сосудов. Такая неравномерность распространения теплоты объясняет, почему мальчики формируются чаще в правой части матки, а девочки -- в левой… В любом случае, природа наделила органы этой области исключительной чувствительностью, намного превышающей чувствительность кожи, хотя их функции тождествены.» Гален также пишет о жидкости, исходящей «из железистых гландулярных тел» (ра r а states ), которая также является одним из факторов удовольствия: она размягчает половые органы, делая их более податливыми, чем усиливает наслаждение. Следовательно, можно сделать вывод, что существует некий физиологический аппарат, устройство, задействовав которое тело получает исключительное удовольствие.

Механизм совокупления представляется как конвульсия, схожая по своей природе с эпилепсией. По мнению Галена, между сексом и эпилептическим припадком существует некая аналогия: непроизвольные движения, сокращения мышц, несвязная бранная речь и, наконец, извержение семени. Отсюда следует, что нужно соблюдать определённый режим, дабы не нанести вреда организму.

Руф Эфесский, напротив, утверждал, что половой акт естествен, поэтому не может нести зло. «Руф предлагает свой режим, предварительно указав на патогенные последствия сексуальных злоупотреблений и неумеренности, а также сформулировав принцип, согласно которому половые акты вредны не абсолютно и не во всех отношениях: необходимо еще учитывать и уместность акта, и налагаемые на него ограничения, и гигиеническую конституцию того, кто его совершает.» Таким образом, вводится определённый режим наслаждений, призванный ослабить воздействие полового акта на равновесие организма: благоприятное время, возраст субъекта,время года, время суток, индивидуальный темперамент.

Относительно подходящего возраста не существует единого мнения. Говорится лишь, что «период «использования» aphrodisia не должен ни затягиваться сверх меры, ни начинаться слишком рано». Считалось, что совокупление в преклонном возрасте опасно, ибо грозит истощить тело, забрав жизненную энергию. Для слишком молодых субъектов половые связи также вредны, «поскольку задерживают рост и мешают возникновению признаков полового созревания, которые являются результатом развития в теле семенных элементов.» Врачи сходились во мнении, что оптимальный возраст начала половой жизни для мальчиков наступает в четырнадцать лет, но в то же время раздавались возгласы о том, что этот возраст недостаточен для aphrodisia . О бычно врачи предписывали подросткам интенсивное занятие физическими упражнениями, чтобы снизить и перенаправить их активность.

Оптимальным возрастом для девочек считалось время установления менструального цикла. В то же время Руф Эфесский считал, что зачатие до исполнения восемнадцатилетия может грозить неблагоприятным исходом для матери и ребенка. Относительно девочек также применялась практика физических упражнений. «Нужно приучить ум к тому, что праздность «всего опаснее для них», и «полезно прибегать к упражнениям, переводя [юношеский] пыл в движение и разжигая привычки тела, но так, чтоб они остались женскими и не приобрели мужской характер». Время соития должно было согласовываться и с временем принятия пищи. «Желательно, чтобы соитие не предваряли излишне активные упражнения, которые перемещают к другим частям тела ресурсы, необходимые для половых сношений; напротив, после занятий любовью рекомендуются ванны и восстанавливающие растирания. Нехорошо предаваться aphrodisia до еды, испытывая голод, поскольку акт в таких обстоятельствах хотя и не утомляет, но частично теряет свою силу.» «Соитие среди ночи всегда обманчиво, ибо пища еще не переработана; то же касается и соития, совершаемого ранним утром, ибо в желудке может оставаться плохо переваренная пища, а излишки еще не вышли с мочой и калом.»

Предпочтительной считалась сексуальная деятельность в браке, причем, не только с точки зрения обеспечения законного потомства («Тот, кто зачат в блуде, будет нести на себе его знак, и не только оттого, что дети походят на родителей, но еще и потому, что им передаются свойства акта, благодаря которому они появились на свет.»). Подобные воззрения имели под собой два принципа: сексуальное наслаждение не находило признания вне брака, с другой стороны оскорбление жены в случае, если её муж «может испытывать удовольствие с другой, а не с ней».

В браке и только, согласно принципу супружеского благочестия, возможно соблюдение законного условия сексуальных наслаждений. («Афродита и Эрот должны присутствовать только в брачном союзе и нигде более.») Хотя принцип этот имеет и свои подводные камни: «приучая жену к слишком острым наслаждениям, муж рискует преподать ей урок, о котором впоследствии будет жалеть, поскольку жена может злоупотребить полученной наукой». Отсюда следуют наставления в умеренности в супружеской жизни, иногда же это и совет избегать излишней скромности. Таким образом, супругам надлежало придерживаться золотой середины.Муж также обязан был помнить, «что нельзя «в одной и той же иметь и супругу, и гетеру [ hos gamete kai hos hetaira ]». Чрезмерная пылкость в отношении жены также приравнивалась к прелюбодеянию.

Некоторые радикально настроенные моралисты вообще требовали отказа от удовольствия как конечной цели. Но это скорее было одной из позиций и не имело воплощения на практике. Супружеские отношения, таким образом, можно выразить формулой - «Ласковая сдержанность и стыдливость».

В спальне супругам рекомендуется избегать ссор и споров, в противном случае «призвать на помощь Афродиту, наилучшую целительницу такого рода огорчений». «В супружеской общении секс призван служить инструментом установления и развития симметрических, обратимых эмоцио нальных связей: «Афродита, - пишет Плутарх, - трудами своими вершит согласие и любовь [ homophrosunes kai philias demiourgos ] между мужчинами и женщинами, сливая и сплавляя наслаждением их тела, чтобы слить души.»

Неоднозначно отношение к любви в античности. Любовь мыслилась как«управление вожделением», власть. «Избегай торжественных слов и долгого молчания. Если хочешь насладиться своей любовью, надобно всегда быть как можно смиреннее (humilis ) Если хочешь быть счастливым (felix ) с женщиной, которую любишь, придется перестать свободным (liber ) человеком.» Любовь ставит на колени, превращает в раба. Женщина - объект любви - Domina - хозяйка, госпожа. Это имя, с которым обращались к матроне её рабы.«Любовник, назвавший Domina ту, которую он любит, ломает свой status , становится ее рабом.» Киньяр описывает это так: «Недавнее счастье бесследно тает в любовных объятиях. В самой совершенной любви, в самом безграничном счастье таится желание, которое внезапно все низвергает в пучину смерти. Яростное наслаждение оргазма вдруг сменяется печалью, которую даже не назовешь психологической. Это изнеможение внушает страх. Бывают абсолютные слезы, которые сливаются воедино. В сладострастии кроется нечто близкое к смерти.»