С отцом Сергеем Бодровым, 1973 год.

…с
продюсером

Почему я не могу о нем говорить?

Я спрашиваю себя: а почему, собственно, я ни одного интервью не дал после того, что случилось? Понятно, что это очень больная тема для меня, тяжелая, по-настоящему. Но такое ощущение, что и еще почему-то. Я редко в себе копаюсь. И все равно постараюсь сосредоточиться на этом.

Меня часто спрашивают, как я работаю с . Ну как? Говорю: там длинновато, тут жмет. Объясняемся на пальцах.

Меня часто спрашивают, как зародился замысел « ». Поехали на «Кинотавр », посмотрели с Балабановым «Кавказского пленника». Меня пробила Сережина роль, он сам, его существование в картине. Я не думал, не анализировал. Что-то просто билось у меня в голове. Потом я уехал, а Леша остался. И на следующий день мне Леша звонит: «Ты знаешь, я поговорил с Сережей, предложил ему делать фильм вместе». В тот же момент я понял, что меня било. Понял, что фильм будет и что он будет очень хороший. Вот и все. И с этим ощущением я жил дальше. А мне этого обычно бывает достаточно.

Вчера мы разговаривали со Светой Бодровой по телефону. Говорили о разном. В том числе и о Сереже. Обычный разговор, не какой-то там трагический, мы так часто разговариваем, как будто ничего и не было… Я вообще не могу о нем говорить, потому что он был мне очень близким человеком. Я с ним то старшим братом чувствовал себя, то младшим — в каких-то ситуациях он был очень зрел. Но незадолго до того, как все случилось, я понял, что не знал его вовсе.

Мы все-таки не были родственниками, откровенные разговоры каждую ночь до утра не вели, не бывали в переделках, где решался вопрос жизни и смерти. Поэтому я знал, что у него есть какие-то дверцы, закрытые для других. С одной стороны, он открытый человек, которого можно спросить о чем угодно, а с другой стороны… Но я не представлял, что там, за этими дверцами, просто не думал об этом. Не разгадывал загадку личности Сережи. Вот так живешь, живешь…

Два раза он мне так… приоткрылся. Мы много и долго обсуждали сценарий «Связного», он несколько раз его переделывал, я советовал, говорил, как лучше, он соглашался. Но какие-то вопросы оставались без ответа. И вот буквально перед его отъездом у нас с ним состоялся разговор, и после этого разговора я понял, что в нем есть какая-то огромная глубина, о которой я и не подозревал.

Я понял тогда, что у Сережи нет второго слоя. У людей обычно два слоя, а у него второго нет. Зато есть третий слой — бездонный.

Я, как человек ответственный, не умею говорить про то, чего не знаю и не понимаю. Я почувствовал что-то, и у меня захватило дух. И вот о том, что я почувствовал, — я не могу говорить. Я понял, почему он хотел поставить «Морфий» по Булгакову (в свое время он мне показал сценарий, и я тогда его страшно раскритиковал). Понял, что передо мной за режиссер. Хотя и когда он захотел снимать фильм « », я, как продюсер, в нем ни секунды не сомневался. До «Сестер» он не снял ни кадра, но я был стопроцентно уверен на его счет — снимет. И я был, конечно, прав, потому фильм очень сильно сделан с профессиональной точки зрения.

У меня нет аппарата, с помощью которого я мог бы описать то, что я понял о Сереже Бодрове. Это чувство — какой-то сильный эмоциональный всплеск, состояние, которое невозможно анализировать, делать обобщения…

Я не могу о нем говорить. Ты уже знаешь, что человек не такой, а какой — не знаешь.

Но точно не такой, каким ты мог бы его описать.

Получается, что, хотя мы были близкими людьми, я буду рассказывать про человека, которого видел по телевизору.

Это загадка, которую он оставил мне. И не надо ее разгадывать.

1988 год. Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Иваном Тучковым,
искусствоведом, преподавателем МГУ

— …Я знал его маму еще до того, как Сережа поступил в университет. И как он рос, и что читал, и как в школе учился, и какие оценки получал — все это на кафедре обсуждалось. У нас его так и называли — «наш мальчик».

— То, что он был «нашим мальчиком» для кафедры, означало ли какое-то особое положение? Делались ли ему какие-то поблажки по этому случаю?

— Что вы, какие поблажки! Специальность у нас такая, что «детей» неизбежно много. Поблажек не напасешься. Другое дело, что «дети» бывают приятные, бывают неприятные, умные или глупые, пытаются пользоваться родительским именем или нет… Сережа обладал какой-то врожденной деликатностью. Смешные случаи бывали. Один из наших преподавателей часто бывал в доме у Бодровых и там, конечно, назывался «дядей Федей». В университете Сережа, обращаясь к нему, неизменно запинался. Скажет «Дя…», а потом старательно выговорит «Федор Владимирович». Потом, знаете, он в поблажках не нуждался. Зубрилой не был, но и всякие незачеты, конфликты, академические задолженности как-то были не в его стиле.

— А как бы вы определили его стиль?

— Знаете, он и ребенком был открытым, ясным. И эту ясность, легкость ему удалось сохранить. Учился легко, поскольку знал языки и еще до университета получил хорошее домашнее образование. Ну, иногда, возможно, не очень глубоко погружался, но легко схватывал. Было такое ощущение, что выбор специальности произошел под влиянием мамы. Для нее было важно, чтобы он получил фундаментальное образование, и она, насколько я знаю, деликатно, но настойчиво подвела его к этому.

— Вы думаете, он жалел, что сразу не пошел в кино?

— Жалел—не жалел, теперь уже не спросишь. Не думаю, чтобы жалел. Судя по диссертации хотя бы… Она не отписочная, как это, к сожалению, часто бывает. В ней есть такое качество, по которому безошибочно можно определить степень заинтересованности автора, его неформальный подход: там очень много вложено труда, там видны усилия, которые как будто можно было бы и не прилагать, а они приложены! Я думаю, что в науке, как и в искусстве, как и в любом другом деле, очень многое решают как будто лишние усилия. Они не на поверхности остаются, а уходят в фундамент — и чем их больше, тем фундамент основательнее. Там очень сложный и точный отбор примеров, очень продуманная система аргументации. Но кроме того, есть еще и как бы подводная часть текста, придающая ему глубину, — это внутренний ход мысли, за которым интересно следить, который не менее важен, чем сделанные выводы и приведенные доводы. Это значит, что мы имеем дело не просто с грамотной компилляцией, а с авторской в полном смысле работой.

— Судя по вашей оценке его диссертации, он мог бы, не помешай тому кинематограф, сделать блестящую научную карьеру…

— У них был очень хороший курс. Во-первых, что редкость, там было много мальчиков. Во-вторых, он просто подобрался удачно — умные, талантливые ребята. Но ведь в какое время они получали дипломы? Это при советской власти можно было спокойно заниматься искусствоведением и вести достойное существование. А нынешним ребятам нужно зарабатывать… Разумеется, история искусств — это такое поприще, что лишь при особом стечении обстоятельств может дать человеку средства к существованию. Сережа не таким был человеком, чтобы позволить кому-то себя обеспечивать. Так что кино—некино, все едино ему пришлось бы искать какие-то иные сферы. Но я думаю, что кинематографом он был счастлив, и если бы не проклятый ледник…

— Вы смотрели все фильмы с его участием?

— Многие. Я был поражен, когда посмотрел «Сестер». Я слышал, что режиссура — это такая взрослая очень профессия, когда человек не только должен иметь мировоззрение сформированное, целый ряд навыков профессиональных, но еще — и это самое главное — он должен заставить огромное количество людей поверить в свой замысел, организовать их, взять от каждого то, что необходимо для фильма. Это нужно какой силой характера обладать, какой зрелостью человеческой. Сережа ведь был очень молодым человеком. И очень мягким, и я не помню, чтобы он был склонен навязывать кому-то свою волю… Но ведь справился!

— По-вашему, он изменился со времени окончания университета?

— Не думаю. Он очень цельным был человеком, такие люди обычно не меняются как-то кардинально. Другое дело, он развивался стремительно, очень быстро. У меня есть предположение по поводу его режиссуры. Мне кажется, то, чего другие добиваются волей и силой характера, он получал благодаря совсем другому качеству.

— Какому?

— Умением вызывать к себе любовь. Это редкое качество, поверьте. Я видел, как его любили преподаватели, однокурсники. Думаю, что потом он те же чувства вызывал у съемочной группы. Я не знаю, в чем тут секрет был. Знаете, есть люди, которые смотрят на мир трагически-печально — для них все плохо: и жизнь у них никуда, и страна вокруг хуже некуда, и люди кругом волки. А Сережа был из тех, для кого мир — гармоничная система. Вот эта ясность его взгляда, его согласие с самим собой и с миром — это действовало как-то успокаивающе. С ним как-то все доставляло удовольствие. Прогулки по Питеру во время студенческой практики. Учебные всякие мероприятия. Потом уже выпивать, например, с ним бывало приятно. Есть люди, с которыми плохо выпивать, а с ним хорошо было выпивать и беседовать, подолгу, без дури.

И все-таки казалось, что он только еще на старте, что все главное у него еще впереди. Я ведь не могу сейчас его фильмы пересматривать, стараюсь не говорить о нем ни с кем. Все-таки еще очень больно. У меня же еще все теперь путается: в памяти моей не знаменитый Сергей Бодров, а тот прекрасный мальчик с ясным взглядом и полуоткрытым от внимания ртом, которого я знал.

1997 год. Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Леонидом Зезиным,
бизнесменом

— …Вообще, знаете, образ, созданный СМИ, у меня лично никак не вяжется с тем Сережей, которого я знал. Общие знакомые, смотря очередную программу о Бодрове по ящику, спрашивали с недоумением: «Он, оказывается, был таким серьезным, вдумчивым, ответственным человеком. А мы-то думали, он такой же балбес и шалопай, как и мы». И в принципе, у них были все основания так думать: мы часто вместе проводили свободное время. А вы, наверное, можете представить, как его проводят шестнадцатилетние пацаны?

— И как же?

— Я могу вспомнить кое-какие эпизоды. Например, как Сережа чуть не выбросил меня из окна… Ходили на турники, на брусья. Не то чтобы специально тренироваться шли, а так — шатались по району, не обходя спортивные площадки стороной… А вот потом мы вместе поступили в университет. Сережа — на отделение искусствоведения. Он был звездой на факультете…

— До киноролей?

— У вас остались общие фотографии?

— (Пауза.) У меня есть фото, на котором сняты четыре человека. Троих уже нет в живых. Последний — живой — я. Мои однокурсники, друзья детства, которые в Чечне не служили, в бизнес и политику не лезли, криминалом не занимались. Я вспомнил сейчас эту фотографию, вспомнил, при каких обстоятельствах она была сделана… мы собирались вместе для того, чтобы поиграть в карты…

На съемках фильма «Кавказский пленник», 1995 год. Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Алексеем Косульниковым,
журналистом

— Сережа пришел во «Взгляд» после «Кавказского пленника». На тот момент он был сыном известного папы и исполнителем одной из главных ролей в нашумевшем фильме. Больше про него никто ничего не знал. К его появлению в качестве ведущего мы отнеслись поначалу настороженно. Мы выступали за профессиональное телевидение и очень опасались появления непрофессионала в кадре. Мы считали, что ведущий телепередачи это такая профессия, которой нужно учиться, иметь соответствующие навыки. Идея принадлежала Сергею Кушнереву, который понимал все это не хуже нас — но он был готов рискнуть и рискнул. Поначалу Бодров был очень скован. А поскольку свою прекрасную беспечную улыбку он сохранял в любой ситуации, все это выглядело вдвойне неестественно.

— Очень многие говорят об улыбке, по-разному пытаясь ее описать. Хорошее слово — «беспечная».

— Мне кажется, она была именно беспечной. Он, правда, все время улыбался. Его ничто не могло вывести из равновесия, он был абсолютно самодостаточный. Кто скажет, что это плохо? Это хорошо. Я видел некоторое количество таких улыбок. Как правило, это были защитные улыбки. Но это не про него. Потом уже, правда, когда появилось много охотников сокращать дистанцию, вторгаться в его не то что личную, но внутреннюю жизнь, такой оттенок появился. В таких случаях он уже улыбался как бы не про то. А про то, что «у меня все хорошо и даже лучше. Даже и не пытайтесь чего-нибудь узнать. У меня настолько все прекрасно, что вам и не снилось».

— При вот этом «даже и не пытайтесь узнать» была ли у него способность при необходимости вникнуть в другого человека? Было ли у него любопытство?

— Да. Несомненно. Я так понимаю, что все его киноопыты — и актерские, и режиссерские, и сценарные — на самом деле были порождены его любопытством. В первую очередь человеческим. И только потом профессиональным. Несмотря на искусствоведческое образование, ему хотелось решать не эстетические и не стилистические задачи. Ему было интересно про жизнь и про людей. Причем интерес этот был не зоологический, он не тарантулов изучал, не бабочек на иголки накалывал. Он все время пытался что-то еще узнать, понять про людей. Я думаю, что во многом это произошло благодаря телевидению, благодаря «Взгляду».

— Почему он ушел из «Взгляда»?

— Формально — из-за съемок. А о настоящей причине я могу только догадываться. Думаю, что, работая на программе (а это хорошая была программа, теперь таких нет), он получил слишком большую дозу информации, человеческих эмоций извне. Ведь он был нормальным московским мальчиком, аспирантом, с папой-режиссером, с мамой-искусствоведом. Жил замкнутым московским мирком, многого не знал и не видел — как устроена страна, чем она живет. А тут обрушилось. Не то чтобы ему это было не нужно — нет, очень нужно. Но, может быть, не в таких объемах и не такими порциями. И без необходимости так быстро и так публично на это реагировать. Да еще и несколько аффектированно, без чего не бывает телевидения. Я думаю, что ему нужно было как-то отдалиться и все это переварить.

— Ваша статья, написанная после Кармадона, одна из немногих, в которой ощущается глубоко личная утрата. Вы говорите, что не были друзьями. Но это был не журналистский текст… И еще чувствуется, что вы были не просто привязаны к нему, но вас еще что-то глубоко задевало в этом человеке…

— Я отвечу вам словами, которые ничего не скажут. Гармония. Совершенство. Спокойствие. И ясность. Можно не сомневаться, что, как и все люди, он знал, что такое обида, и отчаянье, и растерянность… И все-таки он шел по жизни — смеясь. Мы говорили по многу часов и о разных вещах. Он в откровенности пускаться не любил и мало кого подпускал близко. Я готов поверить, что у него были задушевные друзья, но что-то я про них ничего не знаю. Я думаю, что гармоничные отношения у него складывались с теми, кто ценит дистанцию как гарантию гигиены взаимоотношений. Наши разговоры касались сценариев, которые он хотел писать, или фильмов, которые он хотел снимать. Но ведь человек в жизни хочет не только снять кино или написать сценарий. Он хочет быть счастливым, и у него есть какие-то предположения, что надо сделать для этого. Так вот, по-моему, Бодров не задавался вопросом: что надо сделать, чтобы быть счастливым. Он счастливым и так был. Мы ведь привыкли, что счастье — это такое состояние, которое посещает человека на мгновение, а по жизни счастливым может быть только идиот. Бодров идиотом не был. Напротив, он был умным человеком, думающим, сомневающимся, не чуждым рефлексии… И счастливым, так вот.

— Вам казалось, что в этом есть какой-то секрет, который очень важно разгадать?

— Именно. И до сих пор я его не разгадал, и людей таких не встречал больше. Правда. Для меня слово «совершенство» — это ключевое слово по отношению к Бодрову.

Но вот что печально. Остаться ему в культурной памяти Данилой Багровым — неправильно. Автором фильма «Сестры» — мало. Автором диссертации про венецианскую живопись — смешно. Про телевизионные эфиры мы и говорить не будем, все звезды из телевизора со временем становятся персонажами архивов. А вот этот свет, который он излучал… Он-то ведь и был его секретом, который не разгадаешь. Да и ни к чему.

…с ,
журналистом

— Еще до «Брата», после знакомства на премьере «Кавказского пленника» и недолгой работы Бодрова-младшего в программе «Намедни», я понял, что в качестве телеведущего Сергей был бы очень силен. Он нес в себе образ современности и при этом — заряд огромного душевного здоровья. Я даже тогдашнему гендиректору НТВ Малашенко это объяснял: давайте что-то парню предложим — ведь в ком еще найдешь современность без порочности!

Но в телеведущие Сергей не рвался. «Взгляд» он вел, на мой взгляд, неудачно. У него было не очень подвижное лицо, и получалось слишком обыкновенно, слишком статично, никакой краски. Главное, Бодрова там не было. Он вообще тяготел к «актерству» кинематографическому, которое от сценария идет, а не к телевизионному, которое от правил игры.

— На киноэкране Бодрова было больше, чем на телевизионном?

— Всегда оставалось острое ощущение, что в нем есть огромный потенциал героя нашего времени и что он не реализован. Конечно, в Голливуде за такого бы уцепились и продюсировали бы как героя. А тут он оставался ищущим русским мальчиком. Сам по себе. А это не очень здорово для такого индустриального дела, как кино или тем более телевизор.

— Но он не дожил до того времени, когда кино у нас стало хотя бы похоже на индустрию. Он снимался в тот период, когда всю индустрию представлял Сельянов в единственном числе и собственной персоной. Кроме того, по голливудской технологии должен был бы появиться «Брат-3». Не думаю, чтобы он нас порадовал.

— Я и не имею в виду «разработку образа» Данилы Багрова. Я именно говорю о том, что не было следующей роли. Так ведь и не было — возможности, материала. И это трагическое упущение. Современного героя Сергею нужно было играть в уже каких-то других обстоятельствах. А из-за «Брата-2» получилось, что он остался предтечей новой государственной идеологии. Все эти «Вы мне еще, суки, за Севастополь ответите» и «Я узнал, что у меня // есть огромная семья» публика принимала за чистую монету. А потом этой «чистой монетой» оно перекочевало в официальную пропаганду. Я думаю, что ни Балабанову, ни Сергею это и в голову прийти не могло.

— Балабанов — художник; в фильме и то, и се, и пятое-десятое присутствует. И в жанр он играет, и прикалывается, и пародирует, и мальчишество свое тешит, и мизантропию подмешивает. Только Балабанов недовольных ответами не удостаивал. А Бодров честно искал аргументы. Чаще всего они были не слишком убедительны.

— Это беда всех актеров, которых отождествляют с экранными персонажами. Данила Багров возник из стихии российской жизни, он был первым в нашем новом кино непридуманным героем. А сыграл-то его человек, воспитанный на совсем иных ценностях. Но токи времени проходили и через персонажа, и через исполнителя. Да, совпало. Получился герой. Но в Сергее Бодрове был потенциал универсальный — он мог и совсем другие ипостаси этого современного героя воплотить.

— Правильно ли я вас поняла, что человек, который мог воплотить героя, — был. А героя, которого он воплотить мог бы, — не было?

— Не предложили материала, роли. Может быть, сценаристы с режиссерами не предложили. Но может быть, и само время такой драматургии тогда еще не предоставило. Я ведь не говорю, что он мог сыграть все что угодно. Я говорю, что время через него проходило. Земфира же покоряет стадионы не потому, что она такая гениальная. Она очень хорошая певица, но не только в этом дело. Люди за что признательны артисту? Корчится улица безъязыкая, а он что-то за нее сформулировал. Актерская игра, когда речь идет о герое времени, это как поэзия — дело молодое. Не мастеровитость здесь значение имеет, но органика, чувственность, какое-то лирическое состояние. Человек появляется в кадре, и глаз отвести нельзя. Говорит, и хочется, чтобы он вечно говорил. Смотрит в кадр — и зал как завороженный.

— Леня, вот при всей неуместности сослагательного наклонения в этом случае… Как вы думаете, а нынешнее время, в котором мы живем, — проходило бы через него токами? И сказали бы вы сейчас, что в нем потенциал героя нашего времени?

— Я не знаю. Ему, конечно, нужно было бы меняться. Он парень был талантливый, кожей чувствовавший, что происходит. Наверно, он сумел бы меняться. Правда, «Сестры» в этом не очень убеждали. Я остался в недоумении — там, по-моему, получился какой-то странный постскриптум «Брата».

Мы живем во времени, когда срок годности кумиров быстротечен. Слишком индивидуалистское время. Нового Гагарина — одного на весь народ — не может быть. Потому что нет единой публики. Нет никакого единого народа, который бы отдался беззаветному единому чувству. Этого, наверное, уже не будет даже по отношению к следующему после Путина главе государства при всех наших царских традициях власти и безграничности «админресурса» в СМИ.

— Если бы вы сейчас мысленно прокручивали свое кино про Сережу — из ваших встреч с ним, из ваших впечатлений от него на теле- и киноэкране, — из какого момента вы сделали бы стоп-кадр?

— Это был бы не стоп-кадр, а план минуты в полторы. Сергей стоит на восьмом НТВшном этаже в «Останкино», в свитере какого-то персикового цвета, на руке часы, стальной браслет которых ему очень велик, и часы из-за этого все время спадают. Курит. Рука с сигаретой опущена — часы почти на пальцах. Рука с сигаретой ко рту, затяжка — часы летят куда-то к локтю, под рукав. Солнце бьет в окна на лестничной площадке. Я говорю: «Что это ты такой картинный стоишь?» А он даже вопроса не понимает, курит, улыбается. Звяк-звяк — часы туда-сюда летают. Улыбка. Солнце. Какой-нибудь фильм этим планом мог начинаться. Или заканчиваться.

Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Чулпан Хаматовой,
актрисой

— …В последнее время, когда он уже начал снимать, мы встречались только на премьерах…

— Правда, он рассказывал мне сценарий «Сестер», а я еще напрашивалась на роль, что, вообще-то, мне не свойственно. Сережа говорил, что я… немножко старенькая для этой роли. И, конечно, рассказывал про девчонок. Он был потрясен ими обеими. К сожалению, я не помню уже, как зовут младшую.

— Катя Горина.

— Да, Катя. Старшую, Оксану, он очень трогательно успокаивал на премьере. Обещал ей, что она будет актрисой. Иди, говорил, поговори с Чулпан. И мы с ней тогда разговаривали. И уже было понятно, что у нее все будет хорошо. Это ведь Сережа ее открыл…

— Сергей приглашал вас во «Взгляд»…

— Довольно неприятная история. Он понимал, что уже вырос из программы, и, видимо, готовил себе смену. Предложил мне перейти во «Взгляд» и быть ведущей. Я там два или три раза была в качестве гостя и понимала, что мне долго не выдержать. Что для такого дела нужно иметь железные нервы…

— А у Сергея были железные нервы?

— Нет. Я думаю, ему было тяжело работать во «Взгляде». По крайней мере, все сюжеты он помнил наизусть, мог их по сто раз пересказывать. Смешные или грустные. То есть не то чтобы он надевал маску…

— Какое у вас самое счастливое воспоминание, связанное с Сергеем?

— Я заканчивала институт, мы играли дипломный спектакль «Дневник Анны Франк». Бодров уже тогда был Бодровым, и не помню зачем, но они тогда пришли вместе с Кушнеревым на спектакль. Я не помню всех деталей. Их появление произвело настоящий переполох в институте. После спектакля мы выпивали, разговаривали.

Я пытаюсь вспомнить, влюблялась ли я в него в какой-то момент? Наверное, да… В самом начале.

На самом деле о Сереже сейчас трудно и фильм снимать, и книжку делать. Мне почему-то кажется, что все это нужно было делать раньше. Или когда-нибудь потом.

Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Вадимом Самойловым,
музыкантом

— Мне кажется, что только люди из ближнего круга могут сказать о нем нечто сокровенное. Я в этот ближний круг не входил. Среди тех, кто с ним работал, очень мало людей, я думаю, которые могли бы выйти из круга самых общих слов. «Серьезный». «Внимательный». «Умный». «Корректный». «Работоспособный». Ну вот что я сейчас о нем сказал? Мне кажется, он просто очень правильно вел себя на людях и в работе. Он раскрывался только в тех вопросах, которые того стоили. В наших отношениях степень его открытости была ровно такой, какой требовало совместное творчество. Ровно такой, чтобы обсудить саундтрек.

— Вы помните то первое впечатление, которое произвел на вас Сергей?

— Однажды мы вместе с ним участвовали в каком-то грандиозном концертном мероприятии. Вел его Витя Сухоруков, а Сережа только раз на сцену выходил. Популярность его была грандиозна, публика ревела, а он был очень спокоен и как будто отстранен от всего происходящего. Вышел на сцену, когда положено, сказал что-то очень коротко, ушел. Было какое-то ощущение, что он смотрел на все как-то так со стороны. Как будто и не с ним все это происходит. Мало кто ведет себя на этих концертах с таким достоинством.

— Предложение работать над «Сестрами» было для вас неожиданным?

— Абсолютно. Неожиданность полная и очень для нас с Глебом радостная. Работать с ним было отлично. Он понимал, что ситуация для нас абсолютно новая и трудная. Мы впервые участвовали в работе над саундтреком фильма, это раз. И мы впервые работали в чужом проекте, где над нами есть автор, то есть старший.

Вот эта не-конечная ответственность и невозможность самостоятельно принимать решения и была для нас главной трудностью.

Бодров это понимал и построил работу со всей возможной деликатностью. Мы очень много разговаривали и все обсуждали: он предоставил нам огромную свободу, но если хотел настоять на чем-то своем, то не жалел времени на то, чтобы объяснить свои резоны
и прийти к согласию.

— После «Сестер» вы узнали его лучше?

— У нас были хорошие профессиональные отношения. Вне работы мы лишь один раз встречались, у Балабанова. Изрядно выпивали. Помню, хозяин дома ставил нам всякую старинную музыку, типа свердловский рок. Вообще вечер был посвящен теме «лучшие годы нашей жизни» — Балабанов рассказывал истории про Свердловск и тамошний рок-клуб. Бодров очень любил Балабанова, это было видно хотя бы по тому, как он его слушал. Впрочем, я думаю, что он вообще слушать умел. Редкое качество.

— Какое из его качеств, как вы думаете, может сейчас объяснить ту невероятную популярность, о которой вы говорили?

— Его популярность была совсем иной природы, нежели у нынешних звезд. Нынешние блистают, а за блеском пустота. Причем чем больше пустота, тем вернее будут блистать. Сережина притягательность в том и состояла, что за его улыбкой, обликом, повадками, манерами — всегда чувствовался огромный внутренний мир. И еще очень действовал какой-то зазор, какое-то явное несоответствие… Ведь как будто бы он существовал как «публичная персона» со всеми атрибутами — телеящик, киноэкран, обложки журналов, фаны и фанатки, репортеры и т. д. Но вот ощущалось всегда, что все это как-то мимо него, что он смотрит поверх, или вбок, или сквозь… Что он — отдельно от этого и в чем-то своем, куда доступа нет.

— Какие из его ролей для вас наиболее значительны?

Как-то проступали в его облике современного интеллигента-очкарика и богатырь, и Иванушка-дурачок.

— О «Связном» у нас разговора не было. А дальше как-то не загадывали. Дальше. Дальше был Кармадон. То, что произошло в Кармадоне, было страшным для меня потрясением. За пару лет до того умер Саша Козлов, наш клавишник. Такая была черная полоса потерь, невосполнимых.

Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с ,
актером

— … так получилось — он шел из кадра, а я в кадр.

— Это на «Войне» было?

— Да, на «Войне». Я его поначалу мельком увидел: стоял с Балабановым высокий, в темных очках человек. Какой-то… видный очень. Если б я даже не знал, что это Бодров, точно бы зацепился глазом. Естественно, к нему масса внимания, девушки нарядились, достали платья из сундуков горских. Было немножко смешно — как будто день рождения. Я искал момент, хотелось правильно познакомиться. И он вдруг сказал: «Привет. Я — Сережа».

— В кино люди сближаются на время съемок, а потом разбегаются…

— Не было такого с Сережей. Он был тогда знаменитым человеком, и дистанция была…

— Тебе хотелось у него чему-то научиться?

— Нет, не то. Он был единственным из известных людей, на которого посмотреть было приятно. Мне хотелось узнать, что он за человек. У нас в училище говорили: «Да кто такой Бодров?! Он не актер. Мы тут учимся, а ему такие роли достаются…» Я вот слушал своих сокурсников, слушал… Мне вот совершенно неважно было, где он учился, как он учился, а важно, что он говорил и как. Ни одного лишнего слова, ни одной лишней шутки, жеста… И знаешь, мне реально хотелось походить на него. Не в профессии даже, а в человеческих качествах. Он меня интересовал как человек. Смотришь на человека, и приятно наблюдать за тем, как он курит. Как он себя ведет с женщинами, как разговаривает с мужчинами…

— Были у него какие-то особенные жесты, манеры?..

— Голос. Выбор слов, расстановка акцентов в словах. Сейчас артисты много лишнего болтают, и я в том числе. А он не разбрасывался словами. Поэтому всегда хотелось узнать, что думает. Я ощущал его человеком времени и чувствовал, что он знает то, что мне очень нужно знать… Просто необходимо.

— И ты что-нибудь узнал?

— Как-то мы разговорились, и он рассказывал, как квартиру снимал, как учился, что-то про нелады с отцом. Но из него так просто ничего было не вытянуть. Мы были симпатичны друг другу, но близки не были. Нас связывало что? Да три посиделки. И не было ни одного момента, чтобы я мог сказать: теперь я знаю Сергея чуть больше.

— Есть у тебя какое-то особенное воспоминание?

— Особенного, наверное, нет. Помню, как он рвался пострелять. Такое ребячество было… Они с Балабановым отошли в сторонку, взяли по «калашу»… Было видно, что он такой мальчишка еще. И ему было по фиг, что кто скажет. Журналисты кругом, даже заграничные, а его это не колыхало. Очень достойно держал себя — при всем внимании к его персоне. И я был так рад, что человек просто, без напряга справляется с такой нереальной славой. Кино же меняет реальную жизнь артиста, я теперь по себе это знаю. А Сергею не нужно было думать о том, какую марку обуви выбрать, как выстроить мир вокруг себя, чтобы тебя ассоциировали с тем, с чем тебе хочется, а не… Он жил в такой манере, в какой себя и ощущал, не придумывая ничего лишнего, не догадываясь как будто, чем именно он интересен, не педалируя в себе какое-то качество нарочно, чтобы кому-то понравиться.

Вот еще что хотел рассказать. Был пресс-показ «Войны» в Госкино. Мы вышли с ним на крыльцо покурить. И он сказал: «Ну Балабанов, конечно, дал. А ты теперь — „Брат-3“, так что готовь ответы заранее. Замучают теперь тебя». Так сказал, полушутя.

С режиссером Алексеем Балабановым на съемках фильма «Брат», 1996 год. Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с ,
художником

— …Он жил в моей квартире, ел мои супы. Он научил завязывать шнурки моего сына, который до сих пор этим гордится: «А меня научил завязывать шнурки Бодров!» А еще ему нравились мои картинки. Он говорил Балабанову: «Леша, я — искусствовед. Какой твой Ге по сравнению с ее задницами!» И они, в общем, спорили. Леша спорил, потому что ему не удобно было своей женой хвалиться. А Сережа, наоборот, своей женой хвалился и Лешу к тому же призывал. Когда они познакомились со Светой, Сережа сразу привез ее к нам — хвастаться. Он весь сиял как медный таз. Он был счастлив — что приехал, что со Светой, что она такая красивая…

— Вы много времени проводили вместе?

— У нас был такой… счастливый брак между нашими семьями. Я гордилась Сережиными победами точно так же, как Лешиными. Помню, мы ездили в Нижний Новгород. Мы с беременной Светой и Олей шли сзади, а впереди шагали два человека, которые были мне бесконечно дороги, — Леша с Сережей. Вместе они составляли тандем, которым я гордилась. Молодые, знаменитые, талантливые… Мне нравилось смотреть, как за Бодровым носились девчонки. Я стояла поодаль и ловила кайф от того, что его просто раздирали на части. А он кепчонку свою натянет и бегом, через парк, чтобы только его не нагнали толпы беснующихся. Я наблюдала за этим и думала: давайте, давайте, догоняйте, это так здорово!

— Как вы познакомились, помните?

— Леша приехал с «Кинотавра» и сказал: «Я посмотрел одно кино, там замечательный парень. Я поехал писать на него сценарий. Все равно делать нечего и денег нет». А потом к нам приехал Сережа. И я в нем, по-моему, тогда ничего не поняла. Леша сказал: «У твоего папы квартира пустует, надо бы его поселить». Я говорю: «Но там же ничего почти нету». А Леша: «Ничего. Мы там жили, справлялись. И он справится». Вот туда и заселили Бодрова, который все время читал Маринину. Вышли буквально ее первые две книжки. После него Марининой стала зачитываться вся группа.

— А кто придумал ему свитер крупной вязки для «Брата»?

— Я пошла в секонд-хенд, потому что денег на костюмы не было. Искала-искала и вдруг нашла этот свитер. Стоил он тридцать пять рублей. Я сразу поняла — вещь. Напялила его на Бодрова, Леша посмотрел и сказал: «Что это он такой крутой? Он не может быть крутым». А я говорю: «Да этот свитер мама ему связала!» И мы еще долго спорили. Но Сережа так хотел быть крутым, что уломал Балабанова на свитер. Леша только поставил условие, что его хоть чем-нибудь надо задрипать. Так появилась полиэтиленовая ветровка поверх свитера. Потом мальчики так одевались — бушлат и свитер. Я считаю, что это моя самая главная победа в жизни. Все остальное — ну, костюмы и костюмы… После «Связного» я этот свитер упаковала и Светке передала для сына.

— Как одевался Данила, мы знаем. А как одевался Бодров?

— Помнишь фразу: «Плеер модный, а одет как обсос»? Помню, мы его одеваем, и он говорит: «Ну ботинки-то хоть модные мне купите…» Тогда только-только начали носить «мартинсы» с синим или желтым протертым носом, и Сережка очень их хотел. А Леша сказал: «Ботинки надо хорошие, а не эти ваши говешки». И в результате мы пошли и купили классические ботинки за сто сорок рублей. Он так расстроился, говорит: «Не модные…» И тут я поняла, что передо мной — ребенок. А он-то все важного из себя строил, очечки надевал… В этом они с Лешей не совпадали. Потому что для Леши мода — это… Он плохо к ней относится.

— Бодров любил отдыхать?

— Тогда жизнь не делилась на работу и отдых. Была просто жизнь. Работая, отдыхали и, отдыхая, работали. А, вот я вспомнила историю. Маленькую, но яркую. После автокатастрофы, которая на съемках «Реки» произошла, я долго лежала в больнице. Потом меня привезли в город, и я уже лежала дома на диване. И вдруг мне позвонили наши с Лешей друзья и сказали: «Мы тебя еще не видели, но знаем, что у тебя с лицом не все в порядке. Так вот, у нас очень хорошие врачи есть в Москве, пластические хирурги. Ты, главное не переживай». До этого звонка, честно сказать, я и не переживала. А тут посмотрела в зеркало и расстроилась. Я еще лысая была, на лице здоровый шрам, и вижу, глаза даже как-то уменьшились — из-за переломов. И вот я села на диван и стала мрачно думать про операцию. И тут как раз пришли Балабанов с Бодровым. И спрашивают: «Ну и что ты тут сидишь, паришься?» А я говорю: «Ребята, что мне делать?». И посвятила их в свои мысли. И тут Сережа Бодров говорит: «Надя, ты дура? Это сейчас так модно! Куча девиц платит огромные бабки для того, чтобы сделать себе шрамы. А ты получила все это бесплатно» И вот после этой его фразы я сразу успокоилась. Более того, изменила имидж, стала более молодежно одеваться. И Сережка, в следующий раз увидев меня, сказал: «Вот видишь, какая ты кайфовая. А ты напрягалась!»

— Как вам кажется, почему Бодров взялся за «Связного»?

— Я знаю, что Сережа сказал Свете: «Либо мы победим мир этим фильмом, либо мы по полной программе провалимся…» И у него, по-моему, очень сильный был сценарий. Сильный по интересу.

— Я слышал, они с Балабановым кино про будущее собирались снимать…

— Да, про инопланетян. Сидели на кухне, обсуждали его бесконечно. Когда Сережа приезжал по вечерам к нам в гости, за полночь уже возникала одна и та же проблема. Естественно, его уже селили в хороших отелях. И он порывался вернуться в свой номер, как положено, по-взрослому, — вкус буржуйской жизни он уже как бы почувствовал. И в то же время — как отказаться от того, чтоб не посидеть с Балабановым на ободранной кухне и не попридумывать долгую счастливую жизнь. Вот он, бедный, маялся — то ли поехать, то ли остаться. Махнет рукой и по старой привычке останется. Слава богу, в нашем городе разводят мосты…

На съемках фильма «Сестры», 2000 год. Фотография из личного архива Валентины Николаевны Бодровой

…с Вячеславом Бутусовым,
музыкантом

…Первый раз мы встретились на съемках фильма «Брат» в Петербурге. До этого я ничего не знал о Сергее и фильмов с его участием не видел. Поэтому был приятно удивлен, увидев очень обаятельного человека, и сразу проникся к нему симпатией. Нельзя сказать, что мы стали приятелями после знакомства, но мне было достаточно ощущать лишь то обстоятельство, что в этом мире есть такие замечательные открытые люди. Это всегда обнадеживает. А всего было три встречи. Последняя — после премьеры «Брата-2». Посидели в «Идиоте» без шума и пыли. Расстались с легким сердцем. Больше не встречались. Я подарил Сергею песню «Эхолов». Деталь в портрете Сергея — взгляд между небом и землей в тонкое, но бесконечное пространство.

Сергей Бодров-младший – российский актер, сценарист и режиссер, исполнивший главную роль в культовом фильме Алексея Балабанова «Брат» и его продолжении, а также лентах «Кавказский пленник», «Война», «Стрингер».

В 2001 году представил свой режиссерскую дебют – драму «Сестры». Погиб на съемках своего второго фильма «Связной» из-за обвала в Кармадонском ущелье.

Детство и семья

Сергей Бодров-младший родился 27 декабря 1971 года в семье известного режиссера Сергея Владимировича Бодрова и педагога-искусствоведа Валентины Николаевны Бодровой. Когда ему исполнилось 13, родители развелись. Старший Бодров впоследствии женился на Айжан Беккуловой, художнице и галеристке из Казахстана, и у Сергея появилась единокровная сестра Ася.

В юном возрасте Сергей любил одиночество и «отлично сам собой обходился». И совершенно не грезил кино, а мечтал быть мусорщиком и ездить по городу на оранжевой машине.

Аттестат Сергей Бодров-младший получал в московской школе №1265 с углубленным изучением французского языка. Учителя вспоминали, что он «был в меру шебутным и подвижным, и никогда не пакостил».

Уже в школе Сергея привлекли к трудовой деятельности. Его класс каждую неделю ездил на фабрику «Ударница» и упаковывал сладости. Школьники расфасовывали конфеты в коробки и сами перевязывали их. Заработанные деньги, правда, получала школа, тратившая их на экскурсии для учеников.

После школы Бодров хотел поступать во ВГИК. Однако отец объяснил ему, что к кино должна быть страсть, а если она не придет, то о ней стоит и вовсе забыть. Сергей страсти не почувствовал, а потому поступил на исторический факультет МГУ. Он специализировался на истории искусства, а точнее, на живописи венецианского Возрождения. Именно в университете, по словам актера, его научили видеть прекрасное в обычном.

На курсе Сергея Бодрова считали счастливчиком: в 1991 году ему посчастливилось поехать на учебу в Италию. В «учебной командировке» ему удалось устроиться пляжным спасателем и скопить денег на путешествие по стране. Следующие три лета он вновь приезжал туда и работал спасателем.

Педагоги вспоминали, что учеба давалась Бодрову легко – было видно, что он получил отличное среднее образование. Особенно хорошо ему давались иностранные языки. Его любили и преподаватели, и одногруппники.

В 1994 году Сергей получил красный диплом и поступил в аспирантуру. К тому времени он был уверен, что будет работать либо в библиотеке, либо в музее. Впоследствии, уже будучи актером, он защитил диссертацию на тему «Архитектура в венецианской живописи эпохи Возрождения».

Актерская карьера

Дебют Сергея Бодрова в кино состоялся в 1989 году с эпизодической роли в картине отца «Свобода – это рай» (СЭР). Он перевоплотился в малолетнего правонарушителя, который сидит в тюрьме рядом с пойманным главным героем. Во времена студенчества Бодров сыграл почтальона в другой ленте отца – «Белый король, красная королева».

Первая роль Сергея Бодрова (СЭР). Отрывок из фильма

В 1995 году Сергей Бодров-старший работал в Дагестане над картиной «Кавказский пленник». – современной интерпретацией одноименной повести Льва Толстого. Сын напросился поехать с ним, пообещав помогать в самой тяжелой работе. Неожиданно для самого себя он стал главным героем картины, рядовым Иваном Жилиным, напарником персонажа Олега Меньшикова .

Фильм был отмечен призом кинокритиков и киноведов FIPRESCI на Каннском фестивале, а так же получил Гран-при на кинофестивале в Сочи и на «Хрустальном глобусе», приз экуменического жюри в Карловых Варах и масса других наград. Бодров-младший получил приз за лучший актерский дебют на Кинофестивале «Балтийская жемчужина» и стал лауреатом Государственной премии за вклад в область литературы и искусства.

Несмотря на успех картины, сам Бодров себя артистом не считал: «Артисты – это другие люди, другая конституция. Роль для меня – это не профессия. Это поступок, который совершаешь».

На Сочинском кинофестивале Бодров-младший познакомился с Алексеем Балабановым . Режиссер был под впечатлением от роли Бодрова в «Кавказском пленнике», и он предложил актеру вместе поработать над фильмом. Это стало началом не только плодотворного творческого союза, но и крепкой дружбы.

Денег на съемки было мало – создателям удалось уложиться в сто тысяч долларов. Например, знаменитый растянутый свитер Данилы был куплен в питерском секонд-хенде за 35 рублей. Актеры работали практически бесплатно, едва ли не за еду.

Как вспоминала актриса Светлана Письмиченко, Балабанова привлекла в первую очередь харизма Бодрова, совершенно не сочетавшаяся с образом благородного и справедливого убийцы.

Сережа не подходил на роль жестокого человека, его хотелось любить. А в жизни он вообще был мягким, добрым и каким-то «не от мира сего». Он был неуклюжим и немного зажатым

Наверное, именно это несоответствие заставило зрителей проникнуться картиной. «Брат» с проникновенным саундтреком от Вячеслава Бутусова называли «летописью 90-х», «манифестом новейшего кинематографа», Данилу Багрова – героем нового поколения. Хотя не обошлось и без обвинений создателей в русофобии и расизме, фильм получил главный приз «Кинотавра» (при этом Бодров был удостоен премии за лучшую мужскую роль) и был номинирован на «Нику» как лучший фильм года.

«Брат»: 10 лет спустя. Фильм о фильме

Вскоре после «Брата» Бодров получил главную роль в боевике «Стрингер» – его герой, свадебный оператор Вадик, записал на видео взрыв троллейбуса и решил перекалифицироваться в репортеры. В основу сюжета легла биография помощника Владимира Жириновского Алексея Островского.

Следующей работой актера стала роль в мультинациональной картине «Восток-запад» французского режиссера Режиса Варнье. Сергей воплотил на экране образ паренька Саши, который мечтает стать Олимпийским чемпионом и, чтобы обратить на себя внимание, проплывает несколько километров в открытом море. Фильм был номинирован на «Оскар».

В 2000 году зрители увидели продолжение дилогии Данилы Багрова – «Брат-2». На съемки продолжения Бодрова подвигло письмо женщины, чей младший сын воевал в Чечне, а безработный старший болел и много пил. Она рассказала актеру, как сына избили, ограбили и угнали у него мотоцикл, и она не знает, что ей теперь делать: «Ты так здорово в кино с этими бандюками расправлялся, мы с сыном кассету вместе смотрели, а сейчас он вернётся, я даже не знаю говорить ему или нет». Тогда Бодров понял, что «Брат» для зрителей – не просто кино, эта история много значит для них.

В этот раз съемки проходили совсем по-другому. Несмотря на то, что многие спонсоры пошли на попятную перед самым началом работы, бюджета хватило на съемки в Чикаго, Нью-Йорке и Питтсбурге.

«Брат-2». Сцена в тюрьме

В 2000 году Сергей Бодров сыграл отрицательного персонажа – охранника богатого американца русского происхождения (Владимир Машков) в драме «Давай сделаем это по-быстрому», режиссером которой стал Бодров-старший.

В начале 2001 года стартовали съемки новой картины Алексея Балабанова – драмы о Второй чеченской кампании «Война». Главную роль в фильме исполнил молодой Алексей Чадов , Бодров же предстал перед зрителями как парализованный капитан Медведев, плененный чеченцами. Фильм был призером «Золотой розы» Кинотавра, а Бодров пополнил коллекцию наград премией «Ника» за «лучшую мужскую роль второго плана».

В 2002 году состоялась премьера трогательной драмы «Медвежий поцелуй». Последняя роль Сергея Бодрова – медведь Миша, которого воспитала циркачка Лола. Миша обрел способность превращаться в человека, и чтобы остаться человеком навсегда, ему необходимо не убивать никого в течение года.

Фильм вышел на экраны уже после смерти Бодрова.

Режиссер и сценарист

Во время работы над «Quickie» Сергей начал работу над сценарием к своему первому фильму - «Сестры». Он был написан за две недели, спустя четыре дня начались съемки. Изначально картину предлагалось назвать иначе: «Дочь бандита», «Танцовщица живота» или «Младший». Сюжет повествует о двух несовершеннолетних кровных сестрах (Оксана Акиньшина и Екатерина Горина), ненавидящих друг друга. Когда их отец возвращается из тюрьмы, за девочками начинается охота. Картина получила приз Московского международного кинофестиваля как лучший режиссерский дебют 2001 года.

Картина Балабанова «Морфий» была создана по сценарию Бодрова, который сам адаптировал «Записки юного врача» Михаила Булгакова для съемок. Впоследствии режиссер слегка изменил структуру фильма и его концовку, но в память о Бодрове, который проделал колоссальную работу, не стал списывать свое имя в титры. Главная роль тоже должна была достаться Бодрову. После его трагической гибели его место занял Леонид Бичевин .

Телевидение

В октябре 1996 года Сергей Бодров-младший появился на канале ОРТ (сейчас Первый канал) в качестве соведущего Александра Любимова в программе «Взгляд». Здесь он проработал до 1999 года и ушел с «ощущением хорошей школы». Официальная причина – начало съемок «Брата-2», однако близкие актера утверждали, что он попросту не выдержал эмоционального накала и «звериной» атмосферы, царившей на телевидении.

Выпуск «Взгляда» с Бодровым и Любимовым (1997 год)

Также Бодров был соведущим Леонида Парфенова в трех выпусках передачи «Намедни».

В конце 2001 года Сергей Бодров стал вести реалити-шоу «Последний герой». Шестнадцать героев передачи жили в диких условиях на острове около побережья Панамы, проходили различные испытания, и самый выносливый в итоге получал приз в виде трех миллионов рублей. Сергей Бодров признавался, что его сильнее всего интересовала тема голода и то, смогут ли участники сохранить человечность в нечеловеческих условиях.

Личная жизнь Сергея Бодрова

В 1997 году Сергей Бодров женился на своей коллеге, авторе телепроектов «Акула Пера» и «Канон» Светлане Михайловой.

Спустя год у них появилась дочка Ольга, а в 2002 году, за три недели до гибели Бодрова, родился их сын Александр.

Съемочная группа прилетела на Кавказ в сентябре. Отсняв сцены в женской колонии неподалеку от Владикавказа, Бодров и коллегами отправился в Кармадонское ущелье, где планировалось снять сцену встречи главных героев. После съемочного дня, прерванного раньше предполагаемого времени из-за условий недостаточной освещенности.

Группа собиралась обратно в лагерь, когда с горы Джимара сорвалась глыба льда, упавшая на ледник Колка. Он двинулся на ущелье со скоростью 180 километров в час и накрыл его ущелье 300-метровым слоем льда и камней, похоронив заживо Сергея Бодрова и всю съемочную группу.

Масштабные спасательные работы велись до февраля 2004 года – добровольцы и родственники погибших надеялись найти хотя бы тела. В результате усилий спасателей из снежного плена вызволили тела 17-ти погибших. Более сотни человек до сих пор погребены подо льдом, который, как утверждают ученые, будет таять около 12-ти лет. Все они, включая Сергея Бодрова, признаны пропавшими без вести.

Память

Через год после гибели Бодрова издательство «Эксмо» выпустило книгу воспоминаний об актере. В 2007 году мама Сергея издала его диссертацию по венецианской живописи Возрождения отдельной книгой. А в 2007 году издательство «Амфора» опубликовало сценарий «Связного» в сопровождении отрывков из интервью Бодрова и воспоминаний его близких.

В 2006 году Бодрову посмертно присудили премию MTV в номинации «Признание поколения».

В 2017 году стало известно о намерении гражданских активистов установить памятник Даниле Багрову в Москве.

Валентина Николаевна заявила о готовности сдать кровь для анализа ДНК в любом объеме, который только потребуется.

Мама трагически погибшего при сходе селя близ ледника Колка в Кармадонском ущелье Сергея Бодрова-младшего до вчерашнего дня не знала, что в Северной Осетии обнаружены человеческие останки.

– Я только недавно вернулась из-за границы и в Интернете совершенно случайно увидела сообщение о находке, – в голосе скорбящей матери чувствовалось волнение. – Мне даже никто не позвонил и не сказал, что дорожные рабочие обнаружили человеческие кости.

Новость о находке появилась еще неделю назад. За все это время никто не сообщил родственникам Сергея об этом. Валентина Николаевна, не теряя самообладания, согласилась предоставить свою помощь в процессе идентификации найденных фрагментов человеческого тела.

– Если потребуется моя кровь или кровь отца Сережи для необходимых исследований, мы не будем раздумывать, – продолжила она. – Сдадим в таком объеме, в каком требуется.

Экспертиза

Пока же специалисты республиканской биологической лаборатории Владикавказа установили, что останки принадлежат мужчине, возраст которого старше 30 лет. Чтобы установить личность погибшего, генетикам придется проделать огромную работу, исследовать кровь близких родственников погибших, которые подходят по возрасту, после чего они проведут анализ на установление состава ДНК. Кандидатуры будут отбираться из составленного списка всех пропавших в Кармадонском ущелье людей.

Горе

Валентина Николаевна принимала самое активное участие в поисках погребенных злосчастным ледником. В первые дни после катастрофы она не полетела в Осетию – отговорили родственники, которые посчитали, что женщине будет тяжело выдержать переживания на месте трагедии. Однако вскоре она поняла, что не может не поехать в Кармадонское ущелье. Несчастная мать проводила с другими родственниками погребенных ледником дни и ночи на месте работ, которые вели спасатели МЧС. Женщина помогала чем могла – готовила еду, поддерживала морально, собирала деньги для продолжения экспедиции. До последнего Валентина Николаевна не теряла надежды найти Сергея и с болью восприняла решение о прекращении спасательных работ.

11 лет прошло как с нами не стало замечательного режиссёра, актёра, сценариста,телеведущего - Сергея Бодрова. Он запал в наши сердца благодаря своим ролям в таких известных фильмах как: "Брат", "Брат 2", "Медвежий поцелуй" и т.д. Сергей Бодров играл искренне, чем и завоевал любовь всей России. Вечная память.

Родился Сергей Сергеевич Бодров 27 декабря 1971 года в Москве, в семье режиссера Сергея Бодрова-старшего, и матери - Валентины Николаевны Бодровой, искусствоведа.. В 1989 году поступил на Исторический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова, и проучился там до 1994 года.. С 1994 по 1996 год был аспирантом на своем факультете. Затем работал школьным учителем, кондитером на фабрике «Ударница», спасателем на пляже в Италии, журналистом. С октября 1996 года до 1999 Сергей был соведущим программы«Взгляд» . В 1998 году на кафедре истории искусства МГУ защитил кандидатскую диссертацию по теме«Архитектура в венецианской живописи эпохи Возрождения».

Первая роль Сергея Бодрова состоялась в 1989 году в фильме его отца, Сергея Бодрова-старшего «СЭР (Свобода - это рай)». Это был фильм о спецшколе для малолетних преступников, при съемках которого, нужен был артист, постриженный налысо. Никто из артистов не хотел стричься, и тогда отец Сергей Бодров-старший постриг сына налысо и поставил его в кадр.

Но все-таки настоящий дебют Сергея Бодрова-младшего состоялся в 1996 году, в фильме «Кавказский пленник»,
который тоже ставил Сергей Бодров-старший. За эту роль Сергей получил приз кинофестиваля «Кинотавр» и премии «Ника», в номинации «Лучшая мужская роль», разделив эти награды с Олегом Меньшиковым. Съемочная группа «Кавказского пленника» была удостоена Государственной премии Российской Федерации.
Затем последовали главные роли в фильмах Алексея Балабанова - «Брат» (1997 год), за которую он получил приз за «Лучшую мужскую роль» на Чикагском международном кинофестивале, и «Брат-2» (2000 год), а также роли в фильмах Пола Павликовски «Стрингер» (1998 год), и в фильме Режиса Варнье «Восток-Запад» (1999 год).

Уже в 2001 году Сергей Бодров дебютировал в фильме «Сёстры» в роли режиссера фильма, в котором сыграл эпизодическую роль. Фильм «Сёстры» был удостоен Гран-при фестиваля «Кинотавр» за лучший дебют, главные героини Оксана Акиньшина и Екатерина Горина были награждены Дипломом жюри за лучший актерский дуэт. На Московском международном кинофестивале фильм «Сёстры» принимал участие в информационном показе, и был удостоен ежегодной премии компании «Кодак» за лучший дебют. На Венецианском кинофестивале фильм учавствовал в программе «Кино настоящего», и получил приз «Jesolo Biennale». Картина «Сёстры», по состоянию на декабрь 2001 года являлась лидером кино и видеопроката среди российских фильмов.

На Московском международном кинофестивале, в 2001 году состоялась премьера фильма «Давай сделаем это по-быстрому» (2001 год), в котором Сергей Бодров сыграл небольшую роль. Летом и осенью 2001 года он принимал участие в съемках двух новых полнометражных фильмов:
«Война», режиссёром которой был Алексей Балабанов, производства Кинокомпании СТВ. Фильм о судьбе заложников, которые попали в плен к боевикам в Чечне, Сергей Бодров сыграл роль капитана Российской армии.
Затем в фильме «Медвежий поцелуй», режиссером которого является Сергей Бодров-старший, совместного производства Германской компании Pandora Film и Кинокомпании СТВ. В главной роли - Ребекка Лильеберг, сыгравшая юную цирковую эквилибристку, влюбившуюся в медведя.. Как раз медведя и играет Сергей Бодров. Осенью 2001 года Сергей Бодров был ведущим проекта «Последний герой», производства телеканала ОРТ.

В 1987 году Сергей Бодров женился на актрисе Светлане Михайлове, в которую, как рассказал Сергей в интервью, влюбился с первого взгляда и сразу же понял, что это его будущая жена. В 1998 году в семье Бодровых родилась дочь Ольга. А уже в начале августа 2002, за месяц до отъезда на Кавказ на съемки фильма, у Сергея Бодрова родился сын Александр.

С отцом

Осенью 2002 года Сергей Бодров-младший, со своей съемочной бригадой снимал в горах Северной Осетии фильм «Связной», в котором был исполнителем главной роли, и для которого Сергей сам написал сценарий. 20 сентября 2002 года в шесть утра съемочная группа собралась на первом этаже в гостинице Владикавказа и оттуда направилась в горы. По прибытии на место съемочная группа долго ждала транспорт, который должен был доставить их наверх. Начало съёмок было перенесено с девяти утра на час дня. Около семи часов вечера съёмки прекратили из-за плохого света, группа собрала аппаратуру и двинулась в город. В это время, около 20:15 по местному времени начался сход ледника «Колка», который за несколько минут накрыл всё Кармадонское ущелье трёхсотметровым слоем льда и камней. В результате трагедии погибли 127 человек, в том числе съемочная группа Сергея Бодрова-младшего. В ходе спасательной операции было обнаружено 17 тел погибших, остальные до сих пор считаются пропавшими без вести.
Крупномасштабные спасательные работы длились несколько месяцев, группа добровольцев и родственников пропавших без вести оставалась на леднике до февраля 2004 года. На сегодняшний день пропавшими числятся более ста человек. Ученые-геологи утверждают, что ледник будет таять 12 лет. Сергей Бодров пропал без вести в возрасте 30 лет..

20 сентября 2002 года произошел сход ледника в Кармадонском ущелье. Когда члены съемочной группы Сергея Бодрова-младшего подписывали договор с кинокомпанией "СТВ", они наверняка не обратили внимание на восьмой пункт — "Действия непреодолимой силы". Под "непреодолимой силой" имелись в виду пожары, эпидемии, военные и стихийные бедствия. То, что "стороны не могли и не должны были предвидеть". Родители, собиравшие детей в Северную Осетию, покупавшие им теплые куртки, чтобы не замерзли в горах, беспокоились о многом. О том, что рядом Чечня. Никому в голову не пришло, что их детей не станет из-за ледника. Холодный, белоснежный ледник украшает в Осетии обложки школьных тетрадей, фотоальбомы и даже календарики, разложенные в каждом номере гостиницы "Владикавказ". Отсюда съемочная группа фильма "Связной" 20 сентября 2002 года в шесть утра выехала колонной под охраной местного ОМОНа и ГИБДД на съемки в Кармадонское ущелье и больше не вернулась.

Алексей Балабанов: прощание

В горах несколько ущелий. Геналдонское ущелье, в котором бьют Кармадонские источники, выбрал сам Бодров. Оно очень красивое. Там было все, что нужно для сцены, которую они в тот день снимали. Герой, осетинский парень Ильяс, возвращается домой из армии. Его отец — пастух, они живут в горном селе, пасут овец, рядом река, вид на трассу, по которой едут машины. По этой трассе Ильяс потом навсегда уедет от отца, братьев, любимой собаки.

Кавказскую овчарку, обученную кинологами, вез из Москвы Дима Сургучев. В другом контейнере он вез двух гадюк. Говорят, что у горцев есть поверье: если поймаешь гадюку, оторвешь ей зубами голову и съешь ее живое сердце, то потеряешь страх и будет у тебя две жизни. Гадюка была одним из "героев" фильма.

Сцену с гадюкой репетировали еще в Москве. Это было условие Бодрова — гадюка в кадре должна быть живая. И условие для актера, выбранного на роль Ильяса. Сможешь — роль твоя. На Ильяса присмотрели Хазби Галазова. Он только окончил осетинский курс в Щукинском училище. Хазби позвонил во Владикавказ: "Мам, я никогда не видел гадюки. Мне так страшно".

Репетировали в обычной комнате. Светлана Бодрова, жена Сергея, потом привезла матери Хазби, Розе, кассету с записью этой пробы. Расстелили на полу газеты, выпустили на них гадюку. Рядом сидели врачи. Если у гадюки спустить яд, на некоторое время она безвредна. Хазби поймал гадюку, сильно придавил ей голову, спустил яд. Собрался с духом, перекусил ее зубами и бросил на пол. Ножом искали у гадюки сердце. Хазби положил окровавленный кусочек на ладонь и проглотил его. Он получил роль.

Сердце оказалось очень маленьким, и, когда Хазби положил его на ладонь, оно уже не билось. Бодрову нужно было бьющееся сердце.

Сердце сделала Оля Жукова, гример фильма. Оле 23 года, она осталась со всеми под ледником. Взяла презерватив, воткнула в него кусочек пенопласта, приклеила обрывки тканей, сделала "сосудики", покрасила в красный цвет, привязала к трубочке. Если в трубочку поддувать, кажется, что сердце пульсирует, как живое. Она принесла его Бодрову на руке. Оля сделала два сердца — одно побольше, другое поменьше. То, что побольше, вернулось к ее маме, Татьяне Жуковой, с Олиными вещами. Маленькое — осталось в горах…

Тот съемочный день был странным. Ледник они так и не сняли — его затянуло тучами. Долго ждали солнца — оно так и не появилось. Овцы не слушались, испуганно сбивались в кучу. Нервничали лошади. Кавказская овчарка выла, скулила и прижималась к земле. Накануне она выла всю ночь. Бодров был расстроен и за день ничего не съел, хотя 19 сентября Рената Меликсетянц привезла на съемку шикарный домашний обед.

В семь вечера Бодров прервал съемку. На следующий день он хотел выехать в горы в четыре утра, чтобы снять восход солнца.

В горах как будто стояла черная ночь. До схода ледника оставался один час и десять минут. По совершенной случайности первым уехал "уазик" с Игорем Гринякиным и француженкой Натали Вотрен, помощниками оператора фильма Дани Гуревича. Даня — француз. Его родители — русские, живут в Париже. Даня окончил ВГИК. В Москве же выучил русский. В заднее стекло "уазика" Игорь видел странную вспышку, но не придал ей значения.

Группа колонной на нескольких машинах с омоновцами и сотрудниками ГИБДД тронулась с места.

Сослан Макиев, консультировавший Бодрова в Осетии, задержался на двадцать минут. Когда он тронулся на "Ниве" догонять колонну, его машину внезапно двинуло, раздался гром, сверкнула молния и на ветровое стекло обрушилась вода. Когда он вышел из машины — в двадцати метрах впереди лежала черная масса. Она перекрыла дорогу. То, что он принял за молнию, потом оказалось лавиной, которая срывала высоковольтные провода, а гром был звуком от его схода. До гостиницы во Владикавказ он возвращался всю ночь в объезд, по бездорожью. Только в пять утра он приехал в гостиницу. Группы там не было.

Когда в семь утра они приехали в горы, картина была шокирующей. Ледник упал с высоты двух километров и за девять минут, срезая скалы, снес вмертвую восемнадцать с половиной километров. Высоко на скалах остались следы от птиц. Их припечатало к скалам, как слепки. Везде лежал черный лед, заваленный камнями. Масса торчала ершом, шевелилась, лопалась как живая. Никаких иллюзий не оставалось.

Под ледником остались 23 человека основной съемочной группы. Самому старшему, художнику-постановщику Владимиру Карташову, был 41 год, Бодрову — 31. Все остальные — мальчики и девочки 20-24 лет. С ними — двадцать местных: водители, сотрудники ГИБДД и ОМОНа, семь артистов владикавказского конного театра "Нарты". Самому молодому из осетин, Заурбеку Цирихову, было 19. Он упросил взять его в группу. Бодров был его кумиром.

Из Питера и Москвы приехали родственники. Они жили в номерах своих заваленных детей, побывали на леднике, собрали вещи детей и уехали в полном шоке. У ледника остались только осетины. Это была трагедия не только съемочной группы. У Ларисы Цараховой пропали муж, брат и дочь брата, четырех лет, у Ирбека Ходова — теща, зять, жена и двое детей, пяти и двух лет. Не отрывала глаз от ледника Роза Галазова — там был ее Хазби.

Позже всех в Кармадон приехали артист Владимир Носик и его жена Елена. В съемочной группе директором работал их сын, 24-летний Тимофей Носик. В том месте, где местная жительница Аза последней видела машины группы Бодрова, направлявшиеся к тоннелю, высота льда, по данным МЧС, достигала ста пятидесяти метров. На лед, привязавшись веревками, спустился проходчик Таймураз. Он вернулся в шоке, его трясло — он слышал крики о помощи.

С этой минуты родные решили не уходить с ледника. Их надеждой был тоннель. В тоннеле могли быть люди. Никто не верил, что высота льда в этом месте сто пятьдесят метров. Люди принесли лопаты — лед не поддавался. Он оказался крепким. Когда потом его бурили — стружки летели, как от мрамора. Тогда они решили взрывать лед. Попросили в МЧС Северной Осетии пятьдесят килограммов взрывчатки — ото льда отлетел кусочек. Тогда на леднике появился Владимир Семенович Гаваза.

Гаваза — уникальный взрывник. Его знают все специалисты по взрывному делу в России. Гаваза обратился в МЧС Северной Осетии и к командующему 58-й армией Валерию Васильевичу Герасимову. Ему дали восемьдесят тонн взрывчатки. Позже родственникам потребовалось порядка ста двадцати тонн, чтобы пройти только часть пути.

Горе родственников

На ледник стали съезжаться родные из Москвы и Питера. Родители осветителя Андрея Новикова — Елена и Анатолий. Папа другого осветителя, 24-летнего Андрея Волокушина, — Саша Волокушин из Питера. Валя и Сергей Сыромятниковы. Их дочка Наташа раньше работала ассистентом художника по костюмам на сериале "Идиот". В Осетию приехал брат-близнец художника-постановщика Владимира Карташова — Александр. Несколько раз приезжала Светлана Бодрова, жена Сергея-младшего. Валентина Николаевна Бодрова, его мама, жила на леднике несколько месяцев. Елена Носик не видела своих дочек, тоже близнецов, Катю и Дашу, четыре месяца. Владимир Носик уезжал в Москву только играть спектакли и возвращался обратно. Не вылезал из Осетии тесть Тимофея — Александр Кавуновский.

Они там так и живут до сих пор. Внизу, под ледником, — дети. Наверху, на горе, в палатках, — родители. Все вместе, рядышком. Три огромных казана. В них женщины готовят еду. В палатках самодельная печь. Зимой здесь многие переболели. Здесь никто не вынимает из машины ключи, ничего не перепрятывает. И всех, кто въезжает в палаточный городок, встречает фанерка, прибитая к палке, с надписью: "Прежде, чем заехать, подумай: ты там нужен".

Гаваза взорвал сорок метров льда. Взрывчатку носили по узкой горной тропе. Двадцать пять сантиметров — тропа, внизу — пропасть, идти — полтора километра. Приезжали добровольцы со всей страны. Потом начали бурить. Просверливали отверстие, закладывали взрывчатку, очищали и обкладывали стенки колодца брусом. Прорыли колодец высотой сорок два метра. Потом пошли горизонтально. Прорыли несколько коридоров по восемьдесят метров в разных направлениях. За это время ледник осел метров на тридцать. Внизу вода по пояс, ледяная. Работали в этой воде круглосуточно. Вначале по три смены, позже — по четыре. Саша Волокушин рассказывал: "Условия здесь тяжелые. Я абсолютно равнинный человек, но пригодилась советская армейская подготовка. Приходишь с ледника, где так навкалываешься, что все болит, а койка сырая. Печку топишь. Ложишься. Пока одеяло высохнет на тебе, до трех — до пяти не спишь". Никому в мире в голову не могло прийти, что можно прогрызть, прорыть, пробурить, взорвать сто пятьдесят метров льда. Они это сделали. И не нашли тоннель.

Тоннель нашла Нана. Нане девятнадцать лет, она ясновидящая. Грузинка, живет во Владикавказе. Видит живых и мертвых. До этого к ней пришли два человека, родные тех, кто сгинул под лавиной. Она сказала, что оба погибли, но одного найдут, а другого — нет. И того, про кого она сказала — найдете, действительно нашли, тело похоронили. Ирбеку Ходову, у которого пропали пять человек родни, она сказала: "Твои погибли". Сейчас, когда подтаяло, он действительно нашел куски от машины, в которой они ехали.

Нана указала на точку в двадцати метрах от места, где они искали. Точку пробурили и попали в полость. Вызвали из Москвы гидроакустиков — Дмитрия Михайловича Фролова, он работал на "Курске", и его помощника. Они приехали на ледник со своим оборудованием. Просканировали полость. Это был тоннель. Водолаз спускался туда и нашел фрагменты бетона. Они прошли по тоннелю восемь метров. Тоннель большой — восемь метров в ширину, шесть в высоту, его длина 286 метров. Он забит речным песком и водой, но имеет наклон. В определенном месте песок с водой заканчивается, и метров через сто может быть сухое пространство.

Они не знают, кто там, в этом пространстве. Или то, что от них осталось. Никто из нас не знает, как будет вести себя в таких ситуациях. Когда нет тела, некого похоронить. Когда твоему мальчику или девочке чуть за двадцать и он должен стартовать в жизни. Уже не ребенок, но еще не взрослый. И каждую минуту — утром, днем, ночью — остается надежда: "А вдруг?" Вдруг он — живой!

Тимофей Носик, сын артиста Владимира Носика, женился на Насте Кавуновской за месяц до трагедии. Настя была беременна. Дашенька родилась уже без отца. В ночь схода ледника, с 20 на 21 сентября, жена Яниса Тедеева, сотрудника ОМОНа, охранявшего группу Бодрова, родила сына. Ей не сразу сказали о случившемся. Роза Галазова, мама Хазби, со слезами вспоминает последний разговор с сыном. "Мам, вдруг кино будут показывать, а меня рядом не будет? Так ты знай — мы в конце фильма с Бодровым умираем. Взрываемся оба в машине. Ты начнешь кричать: "Куда мой сын делся?" Так ты панику не поднимай. Это же кино!" Роза ответила: "Хорошо, сынок, только бы ты был жив".

Гора, на которой они в тот день снимали, так и стоит. Рядом с ней — "Город мертвых". В древние века сюда приходили умирать люди, больные чумой. До сих пор в склепах — черепа, человеческие кости. На этой же горе, с другой стороны, — кладбище. Туда осетины ходят с двумя пирогами. Два пирога — значит, поминают. А в палаточный городок, где живут родственники пропавших без вести, приносят только три пирога. Здесь все ищут живых. Справляют их дни рождения. Здесь нельзя говорить слово "был". Такова сила любви и надежды.

Мы очень далеки от природы. Люди городские, мы небо видим по телевизору чаще, чем живьем, и не задумываемся о том, что в природе есть "действие непреодолимой силы".

Надо обязательно побывать на леднике. Там понимаешь, что действительно ценно, что родного человека нельзя бросить в беде.

Нам все время чего-то не хватает. Бриллиантов не хватает. Но нас самих тоже не хватает.

Через полгода после трагедии у Ларисы Кесаоновой умерла мать. Не смогла пережить потерю внука. Алан Кесаонов, артист конного театра "Нарты", в тот день был на съемке. Тетя Заурбека Цирихова, Фатима Салбиева, растила племянника сама. Его мать умерла, когда мальчику было три года. В тот день Фатима встала в пять утра. Заставила Заурбека взять в горы шапочку. На следующий день у ее матери случился инсульт. Тимур Бегизов, брат единственной женщины-конницы из театра "Нарты", Марины Бегизовой, до сих пор не пускает на ледник мать. Марина не должна была сниматься в тот день. К вечеру они с двумя артистами театра, Русланом Тохтиевым и Виктором Засеевым, заволновались о лошадях. В горах сильные ветры, лошади могли простудиться. Возвращались с группой. До города они не добрались.

Во ВГИКе Даня Гуревич, Тимофей Носик и Петя Буслов (дебют Буслова — "Бумер" — сегодня кассовый лидер российского проката) сняли студенческую короткометражку — "Тяжелая работа старых мойр". Про то, как плетется нить судьбы. Мойры — богини судьбы. Они слепы, а значит, безжалостны. Они сидели и пряли нить судьбы, и одна из них обрезала эту нить. От нее зависело, когда закончится человеческая жизнь.

Никто из ребят не знал тогда, что это фильм про Даню, Тимофея, Сергея Бодрова и еще про сорока четырех членов съемочной группы фильма "Связной", которого мы никогда не увидим. Мама Наташи Сыромятниковой, прощаясь, сказала: "Мне без дочери никак нельзя. Я живу только в Кармадоне и не отдам лавине своего ребенка".

"Город мертвых"

Они ищут своих детей только живых. Они не сумасшедшие. Просто не могут поверить, что их нет. И делают для них невозможное. Хотя бы для того, чтобы сказать: "Мы сделали для вас все, что смогли".

Наталья Ртищева

ХРОНИКА КАТАСТРОФЫ

Ледник Колка находится в восточной части центрального Кавказа и выходит на бассейн реки Геналдон. Длина его — 8,4 км, площадь — 7,2 кв. км. В конце XIX века ледник обособился, и в 1902 году сель из камня и льда с огромной скоростью прошел по течению реки Геналдон, сметая все на своем пути. Погибли множество людей и тысячи голов скота, оказавшихся в ущелье. Подвижка 1969 года протекала для людей практически незаметно. Ледник за неделю прошел 1300 метров и к 10 января 70-го года остановился, продвинувшись на 4 км. Тогда за поведением ледника велось постоянное наблюдение и люди были оповещены о возможных последствиях.

Кармадонское ущелье было любимым местом отдыха жителей республики. Сюда приезжали семьями, дружными компаниями, строили базы отдыха, кемпинги. Летом 2002 года в горах шли нескончаемые дожди. Ряд населенных пунктов оказались затопленными. Впоследствии поговаривали, что сход ледника могли спровоцировать пиротехнические действия киногруппы Бодрова. Но специалисты эту версию категорически отмели. Тут же начались дебаты, можно ли было избежать катастрофы. Власти Северной Осетии считали, что предусмотреть, когда ледник начнет свое стремительное движение, было невозможно. Им доказывали, что если бы службы слежения за поведением ледника остались, то масштабы человеческих жертв были бы гораздо меньше.

Через два дня автор этих строк уже был в аэропорту Владикавказа. До Кармадона, где сошел ледник, пришлось добираться объездным путем через соседнее Куртатинское ущелье. Но и там на въезде стояли вооруженные люди. Только когда мы сказались местными, перед нами был поднят шлагбаум. Дорога петляла между кустарниками, мы проехали несколько селений, пострадавших еще в мае-июле от наводнения. Жалкие клочки огородов были снесены мощным потоком, сараи и скотные дворы забиты илом и камнями. По словам местных жителей, они возлагали большие надежды на гуманитарную помощь, которую пообещало правительство республики, но она оказалась пшиком. Одна из пострадавших от наводнения сообщила, что, когда ей под видом гуманитарной помощи вручили ведро картошки, она с гневом вернула "дары" благодетелям. Мы доехали до Кармадона, что в переводе с осетинского означает "теплая вода". Справа от нас находились полуразвалившиеся от ветхости строения когда-то популярного санатория. Вот дорога делает еще одну петлю, и вдруг мы оказываемся нос к носу с мрачной серой громадой из льда, песка и камня — это ледник Колка. Ученые подсчитали, что скорость движения ледника достигала 180 километров в час. Может быть, при нормальной дороге чемпион "Формулы-1" Михаэль Шумахер мог бы унести отсюда ноги, да и то вряд ли. Слева — глубокая пропасть, одно неверное движение руля — и ты на дне. В те дни ущелье представляло собой фантастическое зрелище, сравнимое разве что с пейзажем на какой-нибудь необитаемой планете. Горы гравия и льда, туман, окутывающий все ущелье. Вдоль дороги стоят машины. Кое-кто приезжает специально посмотреть, что же все-таки произошло. Рядом — двое, отец и сын, которые чудом спаслись в тот трагический вечер. Сослан, так зовут сына, отмечал свое двадцатилетие. Гости в конце вечера разъехались. Спустя некоторое время засобирались и они. Но знакомая чуть ли не силой заставила их остаться еще. Посидели, вспомнили старые времена. Вдруг шум ветра как в бурю, засверкали линии высоковольтных передач, раздался страшный грохот, и электричество погасло. Тем не менее ехать надо. При свете фар вдруг увидели за поворотом огромную черную массу, которая перегородила дорогу. Пришлось разворачиваться и ехать домой через соседнее ущелье. В тот же вечер на университетскую базу отдыха приехали отметить день рождения сотрудники парламента республики. Двум из них также удалось спастись чудом. Один почувствовал себя неважно и уехал за считанные минуты до схода ледника, а другого уже в пути по мобильному телефону попросили срочно вернуться. Остальным не повезло. И еще местные рассказали, что после работы косари спустились вниз к теплым источникам искупаться. Где теперь их тела, никто не знает.

Официально погибшими числятся 19 человек, а пропавшими без вести 108. На самом деле число жертв намного больше, считают жители Кармадона. Не терял надежду найти сына Альберта Николай Плиев. Он обращался к различным ясновидящим, которые уверяли его, что Альберт жив и еще с ним вместе находятся какой-то пожилой мужчина и девушка. Экстрасенсы в качестве доказательства приводили такие интимные детали, что им верили. Первые дни предполагали, что те, кто попал в зону стихийного бедствия, могли забраться далеко в леса или горы. Но время шло, а пропавшие без вести не объявлялись. Во многих семьях, чтобы как-то исполнить последний долг перед близкими, обряд захоронения проводили следующим образом: привозили камни и лед со злополучной Колки и их хоронили на кладбище.

Один из моих попутчиков вспомнил, что он в 69-м работал на бензовозе и доставлял горючее к вертолету, который вместе с гляциологами регулярно облетал горный массив. Тогда ледник никак не проявил себя. Потом службы наблюдения упразднили. И вот тогда-то Колка нанесла свой коварный и страшный удар ничего не подозревающим людям. Тем не менее известно, что пастухи, которые часто бывали в этих местах, пытались предупреждать власти, что ледник ожил. Продвижка, по их измерениям, составила 17 метров. Но к заявлениям пастухов не прислушались. Ведь у нас пока гром не грянет…